Альдани Лино - Онирофильм
Лино Алдани
Онирофильм
Комбинезоны, голубые и серые, двигались вдоль шоссе. Голубой и серый,
других красок не было. Не было ни магазинов, ни контор, ни одного бара, ни
даже витрины с игрушками или парфюмерией. Время от времени в закопченной
стене, поросшей мхом и заваленной мусором, открывалась вращающаяся дверь в
лавку. Там были "сновидения": онирофильм - счастье на любую цену,
доступное всем; там была нагая Софи Барлоу для каждого, кто захотел бы ее
купить.
Их было семеро, они приближались к нему с разных сторон. Одного он с
невероятной силой ударил кулаком в челюсть, тот покатился по ступенькам из
зеленого мрамора. Другой, высокий и мускулистый, подскочил снизу,
размахивая дубиной. Внезапно пригнувшись, он уклонился от удара, крепко
обхватил раба и швырнул его на колонну храма. Он уже приготовился
разделаться с третьим, но тут горло его сжало, словно тисками. Он пытался
освободиться, но третий раб вцепился ему в ногу, а еще один повис на левой
руке.
Его волокли по земле. Со дна громадной пещеры доносились ритмичные
звуки цитр и табла - напряженная, навязчивая музыка, полная пронзительных
завываний.
Раздев пленника догола, рабы привязали его у алтаря. Потом они
разбежались по галереям, которые, точно глазницы черепов, пронзали стены
пещеры. Сильно пахло смолой, мускусом и миррой; от факела, треножника и
подвесных курильниц шел возбуждающий, чувственный запах.
Когда появились танцующие девушки, музыка на мгновение смолкла, но тут
же зазвучала сильнее, а откуда-то издалека донеслось женское пение.
Начался разнузданный, пьянящий танец. Одна за другой проплывали мимо него
девушки, чуть касаясь его живота, лица, груди легкими покрывалами и
длинными, нежными перьями головных уборов. Диадемы и ожерелья переливались
в полутьме.
Наконец покрывала упали, медленно, по одному. Он увидел упругие груди и
почти ощутил податливость тел, извивающихся перед ним в круговороте
неудовлетворенного сладострастия.
Внезапно долгий и леденящий душу звук гонга прервал танец. Цитры
затихли. Танцовщицы, словно призраки, растворились в глубине пещеры, и в
наступившей тишине появилась прекраснейшая жрица в леопардовой шкуре. Ее
голые ноги были маленькие и розовые, в руке она сжимала длинный
голубоватый кинжал. Черные, глубокие и очень живые глаза жрицы, казалось,
проникали в душу.
Долго ли тянулось это невыносимое ожидание? Кинжал томительно медленно
резал путы, большие черные глаза, влажные и жаждущие, неотрывно
разглядывали его, а слух ласкали бессвязные, тихо шелестящие слова.
Она потащила его к подножию алтаря. Шкура леопарда соскользнула на пол;
сладострастно распростершись, жрица нежным и повелительным жестом
привлекла его к себе.
Бредли выключил аппарат, снял пластмассовый шлем и вышел из кабины. Лоб
и руки были влажные от пота, он тяжело дышал, сердце учащенно билось.
Двадцать техников, режиссеров и исполнительница главной роли подбежали
к Руководителю и окружили его. Бредли посмотрел по сторонам, отыскивая
кресло.
- Дайте воды, - сказал он.
Он откинулся на широкую надувную спинку кресла, вытер пот и глубоко
вздохнул. Один из техников принес стакан, Бредли залпом выпил холодную
воду.
- Ну как? Тебе понравилось? - взволнованно спросил режиссер.
Бредли сделал нетерпеливый жест и покачал головой.
- Нет, не то, Густавсон.
Софи Барлоу потупила взор. Бредли погладил ее руку.
- Ты не виновата, Софи. Ты была великолепна. Я... я наслаждался твоей
страстью, так сыграть может только великая актриса. Но все же
