Андерсен Ганс Христиан - Соседи
Ганс Христиан Андерсен
СОСЕДИ
Право, впору было подумать, будто в пруду что-то случилось, а на са-
мом-то деле ровно ничего. Только все утки, и те, что спокойно дремали
себе на воде, и те, что вставали на голову вверх хвостами - они и это
умеют, - вдруг заспешили на берег. На мокрой глине запечатлелись следы
их лап, и издали еще долго-долго слышалось их кряканье.
Вода тоже взволновалась, а ведь всего за минуту перед тем она стояла
недвижно, отражая в себе, как в зеркале, каждое деревцо, каждый кустик,
старый крестьянский дом со слуховыми оконцами и ласточкиным гнездом, а
главное - большой розовый куст в полном цвету, росший над водой у самой
стены. Только все это стояло в воде вверх ногами, как перевернутая кар-
тина. Когда вода взволновалась, одно набежало на другое, и вся картина
пропала. На воде тихо колыхались два перышка, оброненных утками; их
вдруг словно погнало и закрутило ветром. Но ветра не было, и скоро они
опять спокойно улеглись на воде. Сама вода тоже мало-помалу успокоилась,
и в ней опять отчетливо отразился домик с ласточкиным гнездом и розовый
куст со всеми его розами. Они были чудо как хороши, но сами об этом не
знали - им ведь никто об этом не говорил. Солнце просвечивало сквозь их
нежные ароматные лепестки, и на душе у роз было так же хорошо, как у нас
в минуты тихого счастливого раздумья.
- Как прекрасна жизнь! - говорили розы. - Одного только хотелось бы
нам - поцеловать теплое красное солнышко да вон те розы в воде. Они так
похожи на нас! А еще нам хотелось бы расцеловать и тех миленьких птенчи-
ков вон там, внизу. Наверху, над нами, тоже есть птенчики, они высовыва-
ют из гнезда головки и попискивают. У них еще нет перышек, как у отца с
матерью. Да, славные у нас соседи и вверху и внизу. Ах, как хороша
жизнь!
Птенчики наверху и внизу - нижние-то только отражение верхних - были
воробьи, мать и отец их - тоже. Они завладели пустовавшим с прошлого го-
да ласточкиным гнездом и расположились в нем как у себя дома.
- Что это плавает по воде? Утиные дети? - спросили воробьишки, увидав
утиные перья.
- Не задавайте глупых вопросов! - отвечала воробьихамать. - Не видите
разве, что это перья, живое платье, какое ношу и я, какое будет и у вас,
- только наше-то потоньше! Неплохо бы положить эти перышки в гнездо -
они славно греют. Хотелось бы мне знать, чего испугались утки. Должно
быть, что-нибудь случилось там под водой, не меня же они испугались...
Хотя, положим, я довольно громко сказала вам "Пип!". Тупоголовые розы
должны бы знать, что случилось, но они никогда ничего не знают, только
глядятся на себя в пруд да пахнут. Ох, как они мне надоели, эти соседи!
- Послушайте-ка этих милых птенцов наверху! - сказали розы. - Они то-
же начинают пробовать голос. Они еще не умеют, но скоро научатся щебе-
тать! То-то радости будет! Приятно иметь таких веселых соседей!
В это время к пруду подскакала пара лошадей на водопой. На одной си-
дел верхом деревенский парнишка. На нем ничего не было, он поснимал с
себя все, одну только черную шляпу оставил. Она была черная, с широкими
полями. Парнишка насвистывал, словно птица, и забрался с лошадьми на са-
мую глубину пруда. Проезжая мимо розового куста, он сорвал розу, заткнул
ее за ленту шляпы и теперь воображал себя страсть каким нарядным! Напоив
лошадей, он уехал. Оставшиеся розы глядели вслед уехавшей и спрашивали
друг друга:
- Куда это она отправилась?
Но никто этого не знал.
- Я бы тоже не прочь пуститься по белу свету! - сказала одна роза. -
Только нам и в своей зелени неплохо! Днем с
