Библиотека в кармане -зарубежные авторы

         

Андерсен Ганс Христиан - Старый Уличный Фонарь


Ганс Христиан Андерсен
СТАРЫЙ УЛИЧНЫЙ ФОНАРЬ
Слыхали вы историю про старый уличный фонарь? Она не то чтобы так уж
занятна, но послушать ее разок не мешает. Так вот, жил-был этакий поч-
тенный старый уличный фонарь; он честно служил много-много лет и наконец
должен был выйти в отставку.
Последний вечер висел фонарь на своем столбе, освещая улицу, и на ду-
ше у него было как у старой балерины, которая в последний раз выступает
на сцене и знает, что завтра будет всеми забыта в своей каморке.
Завтрашний день страшил старого служаку: он должен был впервые
явиться в ратушу и предстать перед "тридцатью шестью отцами города", ко-
торые решат, годен он еще к службе или нет. Возможно, его еще отправят
освещать какой-нибудь мост или пошлют в провинцию на какую-нибудь фабри-
ку, а возможно, просто сдадут в переплавку, и тогда из него может полу-
читься что угодно. И вот его мучила мысль: сохранит ли он воспоминание о
том, что был когда-то уличным фонарем. Так или иначе, он знал, что ему в
любом случае придется расстаться с ночным сторожем и его женой, которые
стали для него все равно что родная семья. Оба они - и фонарь и сторож -
поступили на службу одновременно. Жена сторожа тогда высоко метила и,
проходя мимо фонаря, удостаивала его взглядом только по вечерам, а днем
никогда. В последние же годы, когда все трое - и сторож, и его жена, и
фонарь - состарились, она тоже стала ухаживать за фонарем, чистить лампу
и наливать в нее ворвань. Честные люди были эти старики, ни разу не об-
делили фонарь ни на капельку.
Итак, светил он на улице последний вечер, а поутру должен был отпра-
виться в ратушу. Мрачные эти мысли не давали ему покоя, и не мудрено,
что и горел он неважно. Впрочем, мелькали у него и другие мысли; он мно-
гое видел, на многое довелось ему пролить свет, быть может, он не усту-
пал в этом всем "тридцати шести отцам города". Но он молчал и об этом.
Он ведь был почтенный старый фонарь и не хотел никого обижать, а уж свое
начальство тем более.
А между тем многое вспоминалось ему, и время от времени пламя его
вспыхивало как бы от таких примерно мыслей:
"Да, и обо мне кто-нибудь вспомнит! Вот хоть бы тот красивый юноша...
Много лет прошло с тех пор. Он подошел ко мне с письмом в руках. Письмо
было на розовой бумаге, тонкой-претонкой, с золотым обрезом, и написано
изящным женским почерком. Он прочел его дважды, поцеловал и поднял на
меня сияющие глаза. "Я самый счастливый человек на свете!" - говорили
они. Да, только он да я знали, что написала в своем первом письме его
любимая.
Помню я и другие глаза... Удивительно, как перескакивают мысли! По
нашей улице двигалась пышная похоронная процессия. На обитой бархатом
повозке везли в гробу молодую прекрасную женщину. Сколько было венков и
цветов! А факелов горело столько, что они совсем затмили мой свет. Тро-
туары были заполнены людьми, провожавшими гроб. Но когда факелы скрылись
из виду, я огляделся и увидел человека, который стоял у моего столба и
плакал. - Никогда мне не забыть взгляда его скорбных глаз, смотревших на
меня!"
И много о чем еще вспоминал старый уличный фонарь в этот последний
вечер. Часовой, сменяющийся с поста, тот хоть знает, кто заступит его
место, и может перекинуться со своим товарищем несколькими словами. А
фонарь не знал, кто придет ему на смену, и не мог рассказать ни о дожде
и непогоде, ни о том, как месяц освещает тротуар и с какой стороны дует
ветер.
В это-то время на мостик через водосточную канаву и явились три кан-
дидата на освобождающееся место, полагавшие, что н





Содержание раздела