Боллард Джеймс - Садок Для Рептилий
Джеймс БОЛЛАРД
САДОК ДЛЯ РЕПТИЛИЙ
- Они напоминают мне гадаринских свиней , - объявила Милдред Пелам.
Прервав осмотр битком набитого пляжа, подступавшего к террасе
кафетерия, Роджер Пелам взглянул на жену.
- Почему ты так говоришь?
Какое-то время Милдред продолжала читать, потом опустила книгу.
- Ну, а разве нет? - риторически спросила она. - Они похожи на
свиней.
Пелам едва улыбнулся при этом слабом, но характерном проявлении
мизантропии. Он внимательно посмотрел на торчавшие из шортов собственные
белые коленки, на полные руки и плечи жены.
- Все мы похожи, - уклончиво согласился он.
Вряд ли, однако, кто-нибудь мог слышать слова Милдред и обидеться на
них. Они сидели за столиком в самом углу, спиной к сидевшим впритык друг к
другу сотням посетителей, поглощавших на террасе мороженое и кока-колу.
Глухой гул голосов заглушали бесконечные репортажи из транзисторных
приемников, пристроенных между бутылок, и доносившиеся из-за дюн далекие
звуки с площадки аттракционов.
Чуть ниже террасы был расположен пляж, усеянный множеством
распростертых фигур и тянувшийся от самой воды до шоссе, проходившего
позади кафетерия, исчезая дальше за дюнами. Не видно было ни песчинки.
Даже у кромки воды, которая в этот час затишья между приливом и отливом
еле-еле плескалась, покачивая старые сломанные коробки из-под сигарет и
другой мусор, на самом краю пляжа, толкалась, скрывая серый песок, толпа
ребятишек.
Снова взглянув на пляж, Пелам понял, что недобрые слова жены не что
иное, как чистая правда. Повсюду в воздухе торчали голые ляжки и плечи;
свернувшись кольцами, по песку раскинулись руки и ноги. Несмотря на солнце
и довольно длительное пребывание на пляже, кожа у многих попрежнему
оставалась белой, в лучшем случае сделалась яркорозовой, словно
ошпаренная. Они беспокойно копошились в своих норах в безнадежной попытке
устроиться поудобнее.
Обычно зрелище теснящейся и толкающейся чрезмерно обнаженной плоти,
отдающей отвратительным букетом запахов застарелого крема для загара и
пота (глянув вдоль пляжа, простиравшегося до далекого мыса, Пелам, как
наяву, увидал в воз духе зловонное излучение, поддерживаемое снизу гомоном
десяти тысяч транзисторов, гудевших, словно несметный рой мух), заставило
бы его тотчас повернуть прочь по первой же ведущей от моря дороге на
скорости в сто километров в час. Но на сей раз обычная неприязнь Пелама к
скоплениям народа почему-то улетучилась. В присутствии такого множества
людей (он уже подсчитал, что на пятимильном отрезке пляжа можно видеть
более 50 тысяч человек) он испытывал странное оживление и не хотел
покидать террасу, хотя было уже три часа и ни он, ни Милдред ничего не ели
с самого завтрака. Стоит только встать, и назад этих мест в уголке ни за
что не получишь.
"Едят мороженое на пляже Эхо..." - размышлял он про себя. Он поиграл
стоявшим перед ним пустым стаканом. К его стенкам пристали волокна
синтетической апельсиновой мякоти, между которыми, жужжа, лениво ползала
муха. Море было гладкое и спокойное, непроницаемый серый диск, но в миле
от берега, словно пар над ушатом, низко, у самой воды, висел туман.
- У тебя разгоряченный вид, Роджер. Отчего ты не пойдешь искупаться?
- Можно. Знаешь, странная вещь. Из всех людей на пляже никто не
купается.
Со скучающим видом Милдред кивнула. Крупная, инертная женщина, она,
по-видимому, была бы вполне довольна просто тем, чтобы посидеть на
солнышке и почитать книжку.
Однако именно она предложила поехать на пляж и даже удержал
