Бретнор Реджинальд - Корень Зла
Реджинальд Бретнор
Корень зла
Художник Амброзий Гошок постоянно голодал. Однако он не мог позволить
себе голодать красиво - в мансарде на Монмартре или в Гринич-Виллидж.
Обитал он в бедной части американского города Питтсбурга, в холодной,
прокопченной квартирке, заставленной множеством нераспроданных картин и
мягкой ворсистой мебелью, всегда казавшейся влажной на ощупь, из прорех ее
кое-где торчала набивка. Стиль Амброзия поразительно напоминал манеру
письма Рембрандта, хотя в технике молодой художник даже превзошел великого
мастера. Все картины Амброзия были до смешного старомодными.
Жена давно покинула Амброзия, отдав предпочтение оборотистому дельцу,
который сумел распродать многие тысячи репродукций Клее и Мондриана по
цене доллар девяносто восемь центов за штуку. Прощальную записку жена
нацарапала на оборотной стороне убийственного счета, присланного зубным
врачом. На полу валялись две повестки в суд, а также уведомление от
домовладельца о том, что художнику надлежит съехать. Небритый и
изможденный Амброзий восседал посреди всего этого бедлама. В левой руке он
держал газетную вырезку с рецензией на его картины, написанной неким
Дж.Германом Лортом, признанным в Америке авторитетом в области
изобразительного искусства. В правой был зажат мастихин, художник в
отчаянии счищал им угодивших на холст маленьких зеленых кузнечиков - на
мольберте было укреплено неоконченное полотно, на котором художник
изобразил обнаженную женщину: в свое время мужу позировала миссис Гошок.
Маленькие зеленые кузнечики - эти распроклятые "крики-тики", как он их
называл, - набились повсюду. Они свирепствовали по всей восточной части
Соединенных Штатов. Амброзию в общем-то было на них наплевать. Но они
стали для него пресловутой последней каплей, последним переживанием,
которое сломило его. Амброзий счищал кузнечиков с холста и все думал свои
непривычно тяжкие думы.
Художник напряженно размышлял так несколько часов, и мысли его,
разумеется, устремлялись в бескрайнюю даль, в глубь обитаемой Вселенной.
Вот почему, наверное, в два часа три минуты пополудни за окном послышалось
жужжание, затем щелкнула открываемая снаружи оконная створка, и вслед за
этим в комнату влетел миниатюрный космический корабль, по форме
напоминавший обыкновенную бадью, он со стуком плюхнулся на купленный в
кредит ковер, за который Амброзий еще не успел расплатиться. В кораблике
открылся люк, и из него выглянуло какое-то странное существо.
- Вот и я, - сказало существо с едва уловимым, но безошибочно
славянским акцентом.
Амброзий, не выказав ни малейшего удивления, швырнул через плечо
кузнечика и, сверкнув на пришельца глазами, произнес с решимостью в
голосе:
- Нет, к отцам города я тебя не поведу!
И тут же принялся счищать следующего кузнечика, лапки которого увязли в
самой интимной части тела миссис Гошок.
- Меня ваши отцы не интересуют, - отвечало странное существо,
отстегивая от пояса нечто похожее на усовершенствованный бластер. - Вы
мысленно призывали меня, поскольку желаете, чтобы было истреблено нечто. И
я, Джонни Пятнашка, прилетел исполнить ваше желание. Скажите же, что
мешает вам жить?
Амброзий опустил руку с мастихином.
- Многое! - в сердцах воскликнул он. - Послушай-ка, малыш, причина и
способ твоего появления в трудную минуту моей жизни заставляют меня
говорить с тобой серьезно. Располагайся удобнее.
И Амброзий поведал пришельцу все свои печали: он рассказал о своей
неудачной попытке еще в художественном училище добиться
