Брэдбери Рэй - Диковинное Диво
Рэй БРЭДБЕРИ
ДИКОВИННОЕ ДИВО
В один не слишком хмурый и не слишком погожий, не слишком студеный и
не слишком знойный день по пустынным горам с суматошной скоростью катил
допотопный, потрепанный "форд". От лязга и скрежета его металлических
частей взмывали вверх трясогузки в рассыпающихся облачках пыли. Уползали с
дороги ядовитые ящерицы. С шумом и грохотом "форд" все глубже вторгался в
дремучую глухомань.
Старина Уилл Бентлин оглянулся назад с переднего сиденья и крикнул:
- Сворачивай!
Круто переложив руль, Боб Гринхилл бросил машину за рекламный щит. И
тотчас оба повернулись. Они глядели на дорогу, выставив головы над
гармошкой сложенного верха, и заклинали сложенную пыль:
- Успокойся! Ложись! Ну, пожалуйста!
И пыль осела.
Как раз вовремя.
- Пригнись!
Мимо них с таким видом, словно прорвался сквозь все девять кругов
ада, прогрохотал мотоцикл. Над лоснящимся смазкой рулем в стремительном
броске навстречу ветру сгорбилась фигура-человек с иссеченным складками,
чрезвычайно неприятным лицом, в защитных очках, насквозь прожаренный
солнцем. Рычащий мотоцикл и человек промчались по дороге.
Старики выпрямились в своей машине, перевели дух.
- Счастливого пути, Нед Хоппер, - сказал вслед мотоциклу Боб
Гринхилл.
- Почему? - спросил Уилл Бентлин. - Почему он всегда как хвост
тянется за нами
- Уилли-Уильям, раскинь мозгами, - ответил Гринхилл. Мы же его удача,
его козлы отпущения. Зачем ему упускать нас, если погоня за нами делает
его богатым и счастливым, а нас бедными и умудренными?
И они с невеселой улыбкой поглядели друг на друга. Чего не сделала с
ними жизнь, сделали размышления о ней. Тридцать лет прожито вместе под
знаком отказа от насилия, то есть от труда. "Чувствую, жатва скоро", -
говаривал Уилли, и они покидали город, не дожидаясь, когда созреет
пшеница. Или: "Вот-вот яблоки начнут осыпаться!" И они отправились миль
этак на триста - чего доброго, угодит в голову.
Повинуясь руке Роберта Гринхилла, машина медленно, словно укрощенная
лавина, сползла обратно на дорогу.
- Уилли, дружище, не падай духом.
- Я уже давно перестал падать духом, - сказал Уилл. - Теперь мной
владеет дух примирения.
- Примирения с чем?
- Что мне сегодня попадется клад - сундук консервов и ни одного ключа
для консервных банок. А завтра - тысяча ключей и ни одной банки бобов.
Боб Гринхилл слушал, как мотор беседует сам с собой под капотом:
словно старик шамкает о бессонных ночах, дряхлых костях, истертых до дыр
сновидениях.
- Невезение не может длиться бесконечно, Уилли.
- Ясное дело, однако оно старается изо всех сил. Мы с тобой продаем
галстуки, а кто улицу сбывает такой же товар на десять центов дешевле?
- Нед Хоппер.
- Мы находим золотую жилу в Тонопа, кто первым подает заявку?
- Старина Нед.
- Всю жизнь льем воду на его мельницу, не так, что ли?
Теперь уже поздно замышлять что-нибудь для себя, что не пошло бы в
прок ему.
- Самое время, - возразил Боб, уверенно ведя машину. Только вся беда
в том, что ни ты, ни я, ни Нед, никто из нас до сих пор точно не знает,
что же нам, собственно, надо. Мы мотались по всем этим городам-химерам,
высматривали, хватали. И Нед высматривает и хватает. А ведь это ему вовсе
не надо, он потому и старается загрести, что мы стремимся. Загребет, но
только мы унесем ноги, как и он все бросает и тянется за нами, надеется
еще какой-нибудь хлам раздобыть. Вот увидишь, в тот день, когда мы поймем,
что нам нужно, Нед шарахнется от нас прочь раз и навсегда. А впрочем, черт
с ним! Бо
