Брэдбери Рэй - Луг
Рэй Бредбери
Луг
Рушится стена... За ней другая, третья: глухой гул -
целый город превращается в развалины.
...Разгулялся ночной ветер.
Мир притих.
Днем снесли Лондон. Разрушили Порт-Саид. Выдернули
гвозди из Сан-Франциско. Перестал существовать Глазго.
Их нет больше, исчезли навсегда.
Ветер негромко стучит досками, кружится маленькими
смерчами песок.
На дороге, ведущей к сумрачным развалинам, появляется
старик - ночной сторож. Он идет к высокой проволочной
ограде, отворяет калитку и смотрит.
Вот в лунном сиянии Александрия, Москва, Нью-Йорк. Вот
Иоганнесбург, Дублин, Стокгольм. И Клируотер в штате
Канзас, Провинстаун и Рио-де-Жанейро.
Несколько часов назад старик сам видел, как это
происходило: видел машину, которая с ревом подкатила к
ограде, видел стройных загорелых мужчин в машине, мужчин в
элегантных черных костюмах, с блестящими золочеными
запонками, толстыми золотыми браслетами ручных часов,
ослепительными кольцами; мужчин, которые прикуривали от
ювелирных зажигалок...
- Вот, смотрите, джентльмены, во что все превратилось.
Все ветер да непогода.
- Да, да, мистер Дуглас, сплошная рухлядь, сэр.
- Может быть, еще удастся спасти Париж.
- Да, сэр!
- Постой... черт подери! Да он размок от дождя! Вот
вам и Голливуд! Сносите! Расчищайте до конца! Этот
участок нам пригодится. Сегодня же присылайте рабочих!
- Есть, сэр... мистер Дуглас!
Машина взвыла и исчезла.
И вот - ночь. Старый ночной сторож подходит к калитке.
Он вспоминает, что было потом, когда предвечернюю тишину
нарушили рабочие.
Стук, грохот, треск, гром падения. Пыль и гул, гул и
пыль!
Весь мир трещал по швам и рассыпался, роняя гвозди,
перекладины, барельефы, рамы, целлулоидные окна; город за
городом, город за городом рушились наземь и замирали.
Легкое трепетание... нарастающий, затем стихающий
гром... и опять лишь легкий ветерок.
Ночной сторож медленно бредет по пустынным улицам.
Вот он в Багдаде: причудливые лохмотья дервишей, в узких
окнах женская улыбка под чадрой и глаза, ясные, как сапфиры.
Ветер несет песок и конфетти.
Женщины и дервиши пропадают.
И снова кругом балки и жерди, папье-маше, холст с
масляной краской, реквизит с маркой компании, и за фасадами
строений - ничего, только ночь, звезды, космос.
Старик достает из ящика для инструментов молоток и горсть
длинных гвоздей, потом роется в строительном мусоре, пока не
находит с десяток хороших, крепких досок и немного целого
холста. Он берет шершавыми пальцами блестящие стальные
гвозди, гвозди с маленькими шляпками.
И начинает сколачивать Лондон, стучит и стучит... Доска
за доской, стена за стеной, окно за окном, стук-стук,
громче, громче, сталь о сталь, сталь в дерево, дерево ввысь
- работает час за часом, до полуночи, без передышки, стучит,
приставляет, опять стучит.
- Эй, вы!
Старик останавливается.
- Эй, сторож!
Из темноты выбегает незнакомец. Он в комбинезоне, он
кричит:
- Эй, вы, как вас там?
Старик поворачивается.
- Моя фамилия Смит.
- 0'кей, Смит, что это вы тут затеяли?
Ночной сторож спокойно глядит на чужака.
- Кто вы?
- Келли, бригадир.
Старик кивает.
- Ага, вы из тех, что все сносят. Сегодня вы немало
успели. Вот и сидели бы дома, хвастали этим.
Келли откашливается, сплевывает.
- Я проверял механизмы там, где Сингапур... - Он
вытирает губы. - А вы, Смит, чем вы тут занимаетесь, черт
возьми? Положите-ка молоток. Да ведь вы опять все
сколачиваете! Мы сносим, а вы снова строите. Вы что,
рехнулись?
Старик кивает.
- Возможно. Но в
