Брэдбери Рэй - В Ночи
Рэй Брэдбери
В ночи
Всю ночь миссис Наваррес выла, и ее завывания заполняли дом подобно
включенному свету, так что никто не мог уснуть. Всю ночь она кусала свою белую
подушку, и заламывала худые руки, и вопила: "Мой Джо!" К трем часам ночи
обитатели дома, окончательно отчаявшись, что она хоть когда-нибудь закроет
свой размалеванный красный рот, поднялись, разгоряченные и решительные,
оделись и поехали в окраинный круглосуточный кинотеатр. Там Рой Роджерс
гонялся за негодяями сквозь клубы застоявшегося табачного дыма, и его реплики
раздавались в темном ночном кинозале поверх тихого похрапывания. На рассвете
миссис Наваррес все еще рыдала и вопила. Днем было не так уж плохо. Сводный
хор детей, орущих там и сям по всему дому, казался спасительной благостыней,
почти гармонией. Да еще пыхтящий грохот стиральных машин на крыльце, да
торопливая мексиканская скороговорка женщин в синелевых платьях, стоящих на
залитых водой, промокших насквозь ступеньках. Но то и дело над пронзительной
болтовней, над шумом стирки, над криками детей, словно радио, включенное на
полную мощность, взмывал голос миссис Наваррес.
- Мой Джо, о бедный мой Джо! - верещала она. В сумерках заявились мужчины
с рабочим потом под мышками. По всему раскаленному дому, развалясь в
прохладных ваннах, они ругались и зажимали уши ладонями.
- Да когда же она замолкнет! - бессильно гневались они. Кто-то даже
постучал в ее дверь:
- Уймись, женщина! Но миссис Наваррес только завизжала еще пуще: "Ох, ах!
Джо, Джо!"
- Сегодня дома не обедаем! - сказали мужья своим женам. Во всем доме
кухонная утварь возвращалась на полки, двери закрывались, и мужчины спешили к
выходу, придерживая своих надушенных жен за бледные локотки. Мистер
Вильянасуль, в полночь отперев свою ветхую рассыпающуюся дверь, прикрыл свои
карие глаза и постоял немного, пошатываясь. Его жена Тина стояла рядом, вместе
с тремя сыновьями и двумя дочерьми (одна грудная).
- О Господи, - прошептал мистер Вильянасуль. - Иисусе сладчайший, спустись
с креста и утихомирь эту женщину. Они вошли в свою сумрачную комнатушку и
взглянули на голубой огонек свечи, мерцавшей под одиноким распятием. Мистер
Вильянасуль задумчиво покачал головой.
- Он по-прежнему на кресте. Они поджаривались в своих постелях, словно
мясо на угольях, и ночь поливала их собственными приправами. Весь дом полыхал
от крика этой несносной женщины.
- Задыхаюсь! - Мистер Вильянасуль пронесся по всему дому и вместе с женой
удрал на крыльцо, покинув детей, обладавших великим и волшебным талантом
спать, несмотря ни на что. Неясные фигуры толпились на крыльце. Дюжина мужчин
молчаливо сутулилась, сжимая в смуглых пальцах дымящиеся сигареты; облаченные
в синель женщины подставлялись под слабый летний ночной ветерок. Они
двигались, словно сонные видения, словно манекены, начиненные проволочками и
колесиками. Глаза их опухли, голоса звучали хрипло.
- Пойдем, удавим ее, - сказал один из мужчин.
- Нет, так не годится, - возразила женщина. - Давайте выбросим ее из окна.
Все устало засмеялись. Мистер Вильянасуль заморгал и обвел всех растерянным
взглядом. Его жена вяло переминалась с ним рядышком.
- Можно подумать, кроме Джо никого на свете в армию не призывали, -
раздраженно бросил кто-то. - Миссис Наваррес, вот еще! Да этот ее муженек Джо
картошку чистить будет - самое безопасное местечко в пехоте!
- Что-то нужно предпринять, - молвил мистер Вильянасуль. Жесткая
решительность собственного голоса его испугала. Все воззрились на н
