Брэдбери Рэй - Нечто Необозначенное
Рэй Брэдбери
Нечто необозначенное
Роби Моррисон слонялся, не зная, куда себя деть, в тропическом зное, а
с берега моря доносилось глухое и влажное грохотанье волн. В зелени
Острова Ортопедии затаилось молчание.
Был год тысяча девятьсот девяносто седьмой, но Роби это нисколько не
интересовало.
Его окружал сад, и он, уже девятилетний, рыскал по этому саду, как
хищный зверь в поисках добычи. Был Час Размышлений. Снаружи к северной
стене сада примыкали Апартаменты Вундеркиндов, где ночью в крохотных
комнатках спали на специальных кроватях он и другие мальчики. По утрам они
вылетали из своих постелей, как пробки из бутылок, кидались под душ,
заглатывали еду, и вот они уже в цилиндрических кабинах, вакуумная
подземка их всасывает, и снова на поверхность они вылетают посередине
Острова, прямо к Школе Семантики. Оттуда, позднее - в Физиологию. После
Физиологии вакуумная труба уносит Роби в обратном направлении, и через люк
в толстой стене он выходит в сад, чтобы провести там этот глупый Час
никому не нужных Размышлений, предписанных ему Психологами.
У Роби об этом часе было свое твердое мнение: "Черт знает до чего
занудно".
Сегодня он был разъярен и бунтовал. Со злобной завистью он поглядывал
на море: эх, если бы он мог так же свободно приходить и уходить! Глаза
Роби потемнели от гнева, щеки горели, маленькие руки сжимались от злости.
Откуда-то послышался тихий звон. Целых пятнадцать минут еще размышлять
- брр! А потом в Робот-Столовую, придать подобие жизни, набив его доверху,
своему мертвеющему от голода желудку, как таксидермист, набивая чучело,
придает подобие жизни птице.
А после научно обоснованного, очищенного от всех ненужных примесей
обеда - по вакуумным трубам назад, на этот раз в Социологию. В зелени и
духоте Главного Сада к вечеру, разумеется, будут игры. Игры, родившиеся не
иначе как в страшных снах какого-нибудь страдающего разжижением мозгов
психолога. Вот оно, будущее! Теперь, мой друг, ты живешь так, как тебе
предсказали люди прошлого, еще в годы тысяча девятьсот двадцатый, тысяча
девятьсот тридцатый и тысяча девятьсот сорок второй! Все свежее,
похрустывающее, гигиеничное - чересчур свежее) Никаких противных
родителей, и потому никаких комплексов! Все учтено, мой милый, все под
контролем!
Чтобы по-настоящему воспринять что-то из ряда вон выходящее, Роби
следовало быть в самом лучшем расположении духа.
У него оно было сейчас совсем иное.
Когда через несколько мгновений с неба упала звезда, он разозлился еще
больше, только и всего.
Оказалось, что на самом деле звезда имеет форму шара. Она ударилась о
землю, прокатилась, оставляя горячий след, по зеленой траве и
остановилась. Внезапно в ней со щелчком открылась маленькая дверца.
Это как-то смутно напомнило Роби сегодняшний сон. Тот самый, который он
наотрез отказался записать утром в свою Тетрадь Сновидений. Сон этот почти
было вспомнился ему в то мгновенье, когда в звезде настежь открылась
дверца и оттуда появилось... нечто.
Непонятно что.
Юные глаза, когда видят какой-то новый предмет, обязательно ищут в нем
черты чего-то уже знакомого. Роби не мог понять, что именно вышло из шара.
И потому, наморщив лоб, подумал о том, на что это больше всего похоже.
И тотчас нечто стало чем-то определенным.
Хотя воздух был теплый, мальчика пробил озноб. Что-то замерцало,
начало, будто плавясь, перестраиваться, меняться и обрело наконец вполне
определенные очертания.
Возле металлической звезды стоял человек, высокий, худой и бледный; он
