Брэдбери Рэй - Улыбка
Рэй Брэдбери
УЛЫБКА
На главной площади очередь установилась еще в пять часов, когда за
выбеленными инеем полями пели далекие петухи и нигде не было огней. Тогда
вокруг, среди разбитых зданий, клочьями висел туман, но теперь, в семь утра,
рассвело, и он начал таять. Вдоль дороги по-двое, по-трое подстраивались к
очереди еще люди, которых приманил в город праздник и базарный день.
Мальчишка стоял сразу за двумя мужчинами, которые громко разговаривали
между собой, и в чистом холодном воздухе звук голосов казался вдвое громче.
Мальчишка притопывал на месте и дул на свои красные, в цыпках, руки,
поглядывая то на грязную, из грубой мешковины, одежду соседей, то на длинный
ряд мужчин и женщин впереди.
- Слышь, парень, ты-то что здесь делаешь в такую рань?-сказал человек за
его спиной.
- Это мое место, я тут очередь занял,-ответил мальчик
- Бежал бы ты, мальчик, отсюда, уступил бы свое место тому, кто знает в
этом толк!
- Оставь в покое парня,-вмешался, резко обернувшись, один из мужчин,
стоящих впереди.
- Я же пошутил.-Задний положил руку на голову мальчишки. Мальчик угрюмо
стряхнул ее. - Просто подумал, чудно это-ребенок, такая рань а он не спит.
- Этот парень знает толк в искусстве, ясно?-сказал заступник, его фамилия
была Григсби.- Тебя как звать-то, малец?
- Том.
- Наш Том, уж он плюнет что надо, в самую точку-верно. Том?
- Точно!
Смех покатился по шеренге людей.
Впереди кто-то продавал горячий кофе в треснувших чашках. Поглядев туда.
Том увидел маленький жаркий костер и бурлящее варево в ржавой кастрюле. Это
был не настоящий кофе. Его заварили из каких-то ягод, собранных на лугах за
городом, и продавали по пенни чашка, согреть желудок" но мало кто покупал,
мало кому это было по карману.
Том устремил взгляд туда, где очередь пропадала за разваленной взрывом
каменной стеной.
- Говорят, она улыбается,- сказал мальчик.
- Ага, улыбается,-ответил Григсби.
- Говорят, она сделана из краски и холста.
- Точно. Потому-то и сдается мне, что она не подлинная. Та, настоящая,-я
слышал-была на доске нарисована, в незапамятные времена.
- Говорят, ей четыреста лет.
- Если не больше. Коли. уж на то пошло, никому не известно, какой сейчас
год.
-Две тысячи шестьдесят первый!
-Верно, так говорят, парень, говорят. Брешут. А может, трехтысячный! Или
пятитысячный! Почем
мы можем знать? Сколько времени одна сплошная катавасия была... И
достались нам только рожки да ножки.
Они шаркали ногами, медленно продвигаясь вперед по холодным камням
мостовой.
-Скоро мы ее увидим?-уныло протянул Том.
-Еще несколько минут, не больше. Они огородили ее, повесили на четырех
латунных столбиках бархатную веревку, все честь по чести, чтобы люди не
подходили слишком близко. И учти, Том, никаких камней, они запретили бросать в
нее камни.
-Ладно, сэр,
Солнце поднималось все выше по небосводу, неся тепло, и мужчины сбросили с
себя измазанные дерюги и грязные шляпы.
- А зачем мы все тут собрались?-спросил, подумав, Том.-Почему мы должны
плевать?
Тригсби и не взглянул на него, он смотрел на солнце, соображая, который
час.
- Э, Том, причин уйма.-Он рассеянно протянул руку к карману, которого уже
давно не было, за несуществующей сигаретой. Том видел это движение миллион
раз.-Тут все дело в ненависти, ненависти ко всему, что связано с Прошлым.
Ответь-ка ты мне, как мы дошли до такого состояния? Города--труды развалин,
дороги от бомбежек-словно пила, вверх-вниз, поля по ночам светятся,
радиоактивные... Вот и скажи, Том, что это,
