Брэндон Джей - Марк Блэквелл 01
ДЖЕЙ БРЭНДОН
"МАРК БЛЭКВЕЛЛ"
КОГДА БЕССИЛЕН ЗАКОН
Моим дорогим Йоланде и Элене
Часть первая
О правовых нормах наше правосудие, должно быть, кое-что знает, о практической целесообразности ему известно даже многое, что же касается истинной справедливости, то такие вещи его не интересуют вовсе.
Оливер Уэнделл Хоулмз старший
Глава 1
— Мы заслужили этот праздник, — сказал я, на редкость неудачно выбрав время.
Мы собрались за столом небольшой группой сослуживцев, все веселые, кроме Линды. Ей чуждо было наше веселье, и к общему торжеству она не присоединялась. Когда застолье перешло в обед и пополнилось новой партией напитков, я заметил, что взгляд Линды стал отсутствующим.
Постепенно мы с нею оба начали как бы удаляться от остальной компании из пяти или шести участников. И когда присутствующие перешли к взаимным тостам, воскрешая в памяти моменты пережитого триумфа, мы с Линдой незаметно обменялись взглядами, а затем начали тихую беседу на своем конце стола.
— Это традиция, — сказал я ей.
— Но очень по-детски, — отозвалась она и безусловно была права.
— Да, они дети.
Но не я. Внезапно годы, проведенные нами с Линдой, словно сомкнулись вокруг нас, незримые для пировавших рядом "детей". Я потянулся к ее руке, но вспомнил, где мы находимся, и мои пальцы замерли возле ее лежащей на столе ладони.
Линда взглянула на наши руки, на меня, и легкая улыбка тронула ее губы. Это было все веселье, на которое она оказалась способна.
— Тебе никогда не бывает весело на празднествах, — заметил я.
— Нет. Просто я предпочитаю задумываться о будущем.
— Вспомни... — невольно начал я, однако тут же понял, как это неуместно.
Неожиданно я почувствовал, что пора уходить. Затем я отметил, что мы прошли мимо автомобиля Линды, а дом ее находился по пути к моему.
— И что, они всегда так радуются, если засадят кого-нибудь за решетку на пятьдесят лет? — спросила Линда.
Я задумался. Нет, тюрьма тут была совершенно ни при чем.
— Количество лет — это всего лишь способ отсчета. Судебные обвинители обычно не испытывают чувства злобы к подсудимому как таковому. Фактически личность его особого значения не имеет.
Линда покачала головой. Мне захотелось переменить тему разговора, но я ничего не смог придумать, а потому просто замолчал. Когда мы подъехали к ее дому, Линда не стала ни приглашать меня, ни прощаться, поэтому я просто последовал за нею по пешеходной дорожке.
Порыв ветра толкнул нас друг к другу, и мы пошли рядом, касаясь друг друга плечом. Войдя в дом, мы укрылись от ветра, но не от холода — оказалось, что Линда, уходя утром, не включила отопление. В доме было зябко и темно, как в пещере.
— Прохладно, — сказал я.
— Не особенно.
Линда включила свет.
— Ты замерзла больше меня.
Я обнял ее рукой в подтверждение сказанному.
Линда скрестила руки на груди, однако не покраснела. Интересно, краснеют ли вообще темнокожие? Правда, я не раз замечал, как иногда вспыхивает ее лицо.
От гнева, от быстрой ходьбы. От жары.
На стене мирно тикали часы. Я отвел от них взгляд.
— Может быть, приготовить кофе? — спросила Линда, и тон ее при этом был нейтрален, как Швейцария.
— Нет.
Линда хотела пройти мимо меня. Я задержал ее. Она еще не успела накинуть что-нибудь теплое.
Ее блузка была тонкой и податливой, будто вторая кожа. Гладкая ткань скользнула под моими пальцами.
— Марк... — начала Линда.
Это прозвучало так, словно она собиралась сообщить о каком-то важном решении, но она не стала продолжать. Когда я взглянул ей в лицо, чтобы показать, что внимательно слуш
