Буссенар Луи - Голубой Человек
ЛУИ БУССЕНАР
НЕОБЫКНОВЕННЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ СИНЕГО ЧЕЛОВЕКА
(ГОЛУБОЙ ЧЕЛОВЕК)
ПРОЛОГ. НЕВОЛЬНИЧИЙ КОРАБЛЬ
ГЛАВА I
На борту "Дорады". - Встреча с крейсером. - Англичанин! - Что значит желтый флаг на фок-мачте. - За что страдал экипаж: шлюпки. - На длину багра. - Бесполезная хитрость. - Одно слово губит все. - Досадное недоразумение. - Кое-что об испанском корабле "Консепсьон". - Старший матрос узнает в Феликсе Обертене работорговца Джеймса Бейкера. - Пленник. - О веревке и висельнике.
- Бей восемь! - скомандовал второй помощник.
- Проверить скорость! - крикнул боцман.
В ту же минуту рулевой ударил в колокол, чья языкастая пасть исторгла восемь гулких, протяжных ударов.
С левого борта на корму сбежались вахтенные. Один из них, сразу видно - новичок, обеими руками обхватил тяжелую бобину лага [Лаг - прибор для измерения скорости судна и пройденного расстояния.], а другой, что поопытнее и поленивее, взялся за песочные часы.
Боцман на несколько саженей размотал трос и швырнул его за борт: "Давай!"
Матрос проворно перевернул песочные часы - два толстенных стеклянных конуса, соединенных вершинами, - и наполнил их мельчайшим песком, который тотчас заструился вниз.
- Стоп! - крикнул матрос.
- Семь узлов... - пробормотал боцман. - "Дорада" летит, словно легкая шлюпка. Этак дня через два покажется берег.
- Берег!.. Какой берег? Ради Бога, дорогой Беник?
Обернувшись, боцман увидел широкую улыбку человека, одетого в теплую китайскую куртку. Он то и дело обмахивался платком и вытирал со лба крупные капли пота.
- Матерь Божья! Месье Феликс! Я ничего больше не могу вам сказать.
Капитан Анрийон не имеет привычки слишком доверять людям, и нам не положено знать больше того, что мы знаем.
- Ну все же, Беник!.. Мы приближаемся к Бразилии? Ответьте, не томите душу!
Ведь я всего лишь обыкновенный смертный, и мне - не обижайтесь - до смерти осточертело это ваше море.
- С радостью удовлетворил бы ваше любопытство. Вы настоящий мужчина и вызываете доверие. Но когда нас нанимали, капитан велел прикусить языки и поменьше болтать. Курс, пункты назначения, грузы - запретная тема.
А слово моряка - святое слово.
- Красиво, нечего сказать! - Пассажир с яростью вытер потный лоб. - Пожалуй, передам моему старому другу капитану Анрийону, что он может гордиться своим экипажем.
- Месье Феликс Обертен! - вскинулся боцман. - Нам, флотским, негоже обсуждать действия начальства, а тем более судить о них.
- Даже если "Дораду" захватит крейсер и вас решат повесить, как пирата или работорговца, что, насколько я понимаю, с точки зрения моряков, одно и то же?
Еще немного, и они поссорились бы. Однако разговор внезапно оборвался. С брамселя [Брамсель - парус третьего снизу колена мачты парусного судна.] раздался крик впередсмотрящего:
- Судно по левому борту!
- Что за судно? - На палубу вышел капитан.
- Паровое! - отозвался наблюдатель. - Ивон, - бросил он юнге, - принеси-ка сюда мою подзорную трубу.
Юркий, словно белка, мальчишка с трубой через плечо стремглав пронесся мимо и остановился возле матроса, невозмутимо, с методичностью истинного бретонца [Бретонец - представитель народности во Франции, один из потомков кельтского племени, переселившегося с Британских островов.] изучавшего горизонт.
- Капитан, - вновь, после долгого созерцания, подал голос матрос, его звали Кервен, - вижу красный фонарь на фок-мачте [Фок-мачта - передняя мачта на судне.].
- Это военное судно!
- Он нас заметил, меняет курс...
- Разворачивается и плывет к нам!
- Прокля
