Бэл Алберт - Граница
АЛБЕРТ БЭЛ
ГРАНИЦА
Ничего у меня не болело, был я здоров как бык, все зубы на месте, руки
и ноги целы, а моим легким мог позавидовать любой марафонец. Я раскрыл
рот, сказал "а", парни заглянули мне в рот и объявили, что никакой ангины
нет, просто краснота, и только.
В сушилке мерно стучала веялка, со скрипом скользила лента эскалатора с
зерном. В распахнутую настежь двустворчатую дверь проникал столб света.
Золотисто клубилась в нем пыль.
- И все-таки я пойду!
- Иди, иди! - сказал насмешливо рыжий Симер.
Амбулатория помещалась в старинном парке. Длинную одноэтажную постройку
окружали липы, дубы и клены. На пороге сидел серый кот, глядя на меня
задумчиво и мудро. Я миновал пустую переднюю, пустую приемную и вошел в
кабинет.
Доктор сидела за столом и читала книгу в зеленом переплете. Когда я
вошел, она закрыла и отодвинула ее на край стола. Я успел прочитать на
обложке: Муратов.
Образы Италии.
- Здравствуйте, - сказал я.
- Добрый день, - ответила доктор.
Да, ее можно было назвать красивой. Но это была суровая красота без
тени легкомыслия, без кокетства, даже без улыбки. Доктор смотрела на меня
серьезно, взгляд ее серых глаз, казалось, просвечивал меня насквозь. Она
сидела спиной к окну, свет падал поверх ее плеча. Халат на ней был
ослепительно бел. И вдруг я вспомнил, какой я грязный, пыльный и мятый.
Оглядел свои башмаки. Под шнурки забилась солома, правда, чистая, желтая,
но все же солома. Ну и что, подумал я, зато я здоров как бык.
- А где же больные? - спросил я.
- Пшеницу убирают, - ответила доктор. - Тут народ крепкий. Когда идет
уборка, к врачам ходят только старухи. На что жалуетесь?
- Не знаю, - ответил, - сам не знаю, что со мной.
- Ах, не знаете? - переспросила она с расстановкой. Прежде она глядела
на меня внимательно и доверчиво, теперь взгляд ее стал холодным,
отчужденным.
- У вас что-нибудь болит?
- Понимаете, - сказал я, - моя болезнь не совсем обычная. Мне о вас так
много говорили, что я заболел от любопытства.
Она не ответила, мы молча смотрели друг, на друга.
Наверное, солнце укрыла туча, потому что свет за окном потускнел. Мы
молчали, пока солнце не вышло из-за тучи и окно .опять не озарилось.
Молчание длилось три или четыре секунды.
- И никакие лекарства не помогают? - спросила доктор.
- Помогают, но чтобы окончательно вылечиться, я должен вас видеть чаще.
- Это ничего не даст, - ответила доктор, даже не улыбнувшись. Думается,
она напускала на себя строгость.
- Спасибо, - ответил я так же серьезно.
- Всего хорошего!
Я миновал пустую приемную, пустую переднюю. На пороге сидел серый кот,
глядя на меня задумчиво и мудро. Сбежал вниз с крыльца, заскрипели
ступеньки, а мне показалось, что за спиной ухмыляется кот.
Я вернулся в сушилку, и мы дотемна таскали мешки с пшеницей.
- Видала она таких, - говорил презрительно Симер. - У нас тут все к ней
подкатывались. И всем, как говорится, от ворот поворот.
- А вдруг мне не будет поворота?
- Подумаешь, какой нашелся! - усмехнулся Симер. - Чем ты лучше других?
- Послушай, - прервал я его, - ты бы рассказал о ней поподробней.
- У нас она первый год. Только что институт окончила. Старушенции души
в ней не чают. Такая умная, чуткая! Парни тоже в ней души не чают, но,
конечно, по другой причине. Обступили ее, как олени копну сена.
Тут она и замкнулась в себе.
- Вот именно, - сказал я, - как олени! Тут замкнешься...
На следующий день опять стучала веялка, ползла со скрипом лента
эскалатора с зерном. Столб света заглянул в ра
