Вейс Ярослав - Сердце
Ярослав Вейс
Сердце
Столб за окном вагона сначала качнулся, а потом начал медленно
двигаться. Поезд бесшумно набирал скорость. За привокзальным крытым
перроном мелькнула серая каменная стена, а затем снова все окутала тьма
туннеля под Виноградами, одного из районов Праги. Глаза Бочека полоснули
лучи низкого осеннего солнца; он отвернулся в другую сторону, где в окне
вагона под широкими, словно висящими в воздухе железнодорожными путями
показались, мгновенно исчезнув, расплывчатые очертания близлежащих домов.
Бочек встал и повернул у двери ручку запора. Он был счастлив, что оказался
в купе один; хоть теперь не надо никому учтиво улыбаться - это всегда
давалось ему с таким трудом.
Бочек протянул руку к ящику для газет, прибитому под окном: там можно
было найти всю информацию, уже известную ему о случае со Зденом Румзаком.
Он с трудом удержался, чтобы не заскрежетать зубами.
Уж кого Бочек не переносил, так это чемпионов. Спорт, дорогие мои, -
своего рода монашество, отрешение от всего земного. Жесточайший режим,
каторжный труд и никаких компромиссов. Марек это подтвердит в любой
момент. Какое твое заветное желание, Марек? Выиграть олимпийское золото.
Да, да, уважаемые болельщики, я уверен, у наших скромных парней одно
желание - защитить честь и славу отечественного спорта. Выиграть. Добыть
золото. Давно минули времена, когда четвертую программу телевидения никто
не смотрел, а спортивные новости занимали скромное место на последних
страничках газет. "От этого теперь в выигрыше только спортивные
комментаторы, - подумал Бочек. - Будь моя воля, я бы заставил их всех лет
пять непременно прочитывать или прослушивать всю свою чепуху - одно вранье
и трепотня..."
Дед с коробкой из-под печенья явился к Бочеку в канцелярию вчера в
шесть утра. Его привел вахтер. Старик, поспешно выложив коробку на стол,
затараторил:
- Это вам из государственной больницы, сказали - неотложно. Так что
извольте мне, значит, подписать, что вы получили в собственные руки.
- Из больницы? Что же это за штука? - Бочек взглянул на коробку. Но
дед, видно, был не в духе, даром что пришел так рано.
- Вестимо, из больницы. Мне подробности не докладывали. Мое дело -
получить подтверждение, что вам доставлено в собственные руки.
Бочек расписался. Разорвав коричневую клейкую ленту, он открыл коробку.
Внутри, завернутый в стерильный гигиенический пакет, оказался какой-то
прибор. Несколько трубочек из мягкого, эластичного материала соединялись в
замысловатый сосуд. Бочек сунул руку в пакет, но тотчас же отдернул ее:
штуковина-то пульсировала, он ясно ощущал ритмичные толчки.
- Вот ведь выдумщики в этой больнице, - произнес он вслух, развертывая
исписанный лист бумаги, вложенный в коробку.
Здену Румзака доставили в больницу почти сразу после аварии, надо
полагать, не более чем через полчаса. Несчастный случай, нередкий среди
знаменитых спортсменов. Румзак, конечно, считал себя и за баранкой таким
же королем, как на футбольном поле. Ведь он, как трубила пресса, лучший в
стране тренер по футболу.
Моросящий ледяной дождь почти сразу же примерзал к земле, покрывая ее
корочкой льда, а Румзак мчался со скоростью свыше ста семидесяти
километров в час. Он уже миновал Хлумец, как вдруг на дороге очутился
старик-пенсионер, который по старой привычке возвращался из пивной домой
напрямик, через автостраду. Румзак совершил непоправимое; резко нажал на
тормоза. Изящная малолитражка "Рено-36" наскочила на бортик посреди
автострады и, перепрыгнув че
