Вежинов Павел - Измерения
Павел Вежинов
Измерения
До чего же трудно вглядываться в сумрак прошлого! Не раз задумывался я
над тем, что оно такое - наш мир, действительно ли он существует. И понял,
что сказать: "Конечно же существует, хотя бы в памяти людей" - отнюдь не
ответ. А память - что это такое? Неужто лишь тени, нетленные призраки,
обитающие в наших усталых душах? Вряд ли. Как говорят ученые, все в этом
мире состоит из частиц или волн, что почти одно и то же. Даже сны, даже
мечты. А память просто механизм, не более того, который запечатлевает
бытие и сохраняет его в себе, вещественное и реальное. И это не только
человеческая память. Все, существующее в этом мире, знает и помнит свое
прошлое, а значит - содержит его в себе.
Но к чему вдаваться в ненужные рассуждения? Важно, что в это прошлое
можно войти, словно в кинотеатр, по своему выбору и желанию. И выйти из
него. Последние несколько месяцев я именно этим и занимаюсь; я входил в
него, выходил, возвращался снова и снова. Меня хлестали дожди, пули
свистели в ушах, я чувствовал во рту сырой вкус крови, такой свежий и
отчетливый, будто она лилась на самом деле. Вначале меня это потрясало.
Откуда я мог знать о том, чего никогда не было в моих ощущениях? Потом я
понял, привык. Спокойно садился на придорожные камни, отмерявшие
неизмеримое. Я не знаю, что такое время, и никто не знает. Но теперь я
думаю, что именно оно делает вещи реальными, вводя их в фокус наших
ощущений. Или связывая их в единый процесс, у которого доказана лишь одна
из его сущностей - изменение. Вот в чем узел всех проблем. О прошлом можно
сказать, что оно по крайней мере содержится в нас самих. А будущее? Что
оно такое? Существует ли оно реально? В нас или вне нас? А может, оно
всего лишь возможная и вероятная проекция нашего настоящего?
В сущности, это рассказ об одной старой женщине, объединившей в себе
все три лика времени. Во всяком случае, мне так кажется. Женщину эту я
знал очень хорошо, потому что она - моя собственная бабушка. И я очень
похож на нее, даже внешне. Если она - мое прошлое, то я - ее будущее, по
крайней мере по сей день. Несмотря на то, что ее давно нет в живых.
Но начнем с начала. Когда после разгрома Апрельского восстания орды
Хафиз-паши ворвались в Панагюриште, бабушке моей было около восемнадцати,
а деду Манолу - тридцать два. В те времена такая разница в возрасте мужа и
жены была редкостью. К тому же дед женился на бабушке уже вдовцом. Он и
сейчас как живой стоит у меня перед глазами, хотя погиб за полгода до
рождения моего отца. Это был громадный человечище, пожалуй, самый высокий
из "гугов", как тогда называли всех мужчин в нашем роду. Обращаясь к
прошлому, люди обычно плохо помнят цвета. Но я вижу деда словно на
красочной картинке. Особенно поражала меня его алая феска с длинной
кистью. И не только поражала, но даже слегка возмущала. Чтобы член
революционной организации, личный друг Бенковского [Бенковский Георгий
(род. между 1841-1844 гг., ум. в 1876 г.) - видный деятель болгарского
национально-освободительного движения, один из вождей Апрельского
восстания 1876 г.] разгуливал в турецкой феске в самый канун восстания -
этого я просто не мог понять. Но бабушка говорила, что носил он ее нарочно
- позлить турок. Такой красивой, дорогой фески, купленной, наверное, в
самом Стамбуле, не было даже у пловдивского вали [губернатор провинции -
вилайета]. Темно-вишневый сюртук, застегнутый сверху донизу, узкие брюки,
венгерские сапожки. Так он выглядел на снимке, сделанно
