Библиотека в кармане -зарубежные авторы

         

Воннегут Курт - Перемещенное Лицо


КУРТ ВОННЕГУТ
ПЕРЕМЕЩЕННОЕ ЛИЦО
Восемьдесят маленьких человечков, спасенных католическими монахинями, жили в сиротском приюте, в бывшем домике лесника, на берегу Рейна, где раскинулось обширное поместье. Деревенька Карлсвальд находилась в американской оккупационной зоне. Если бы не этот дом, если бы не тепло и еда, и одежка, которую удавалось для них выклянчить, они бы разбрелись по всему свету в поисках родных, давнымдавно переставших искать их самих.
По утрам, в хорошую погоду, монашки строили детей парами и выводили их подышать свежим воздухом — через лес до деревни и обратно. Деревенский плотник, все чаще, по старости лет, впадавший в глубокую задумчивость в самый разгар работы, выходил из своей мастерской поглазеть на это шествие оживленно лопочущих, непоседливых бродяжек и погадать вместе со случайными посетителями, какой национальности родители этих ребят.
— Вон та крошка, — сказал он однажды, — явно француженка. Вы только гляньте, как у нее глазенки блестят!
— А видишь худенького поляка, что руками размахивает? Поляки, они все любят ходить строем.
— Поляк? Где ты нашел поляка? — спрашивал плотник.
— А вон, впереди, такой тощий и серьезный, — отвечали ему.
— Нуу, нет, — качал головой плотник. — Чтобы поляк был такой долговязый! И откуда у поляка льняные волосы? Немец он, вот что.
Механик пожимал плечами.
— Какая разница? — говорил он. — Все они теперь немцы. Поди докажи, кто у них родители. Если бы тебе случилось воевать в Польше, ты бы признал в нем типичного поляка.
— Смотрика, смотри, кто идет, — вдруг расплывался в улыбке плотник, — Ты у нас спорщик известный, но с этимто, согласись, все ясно? Сразу видно — американец!
И он кричал мальчику:
— Эй, Джо, когда отвоюешь титул чемпиона?
— Как дела, Джо? — кричал механик. — Эй, «Шоколадина Джо»!
Шестилетний мальчик, темнокожий, но с голубыми глазами, одиноко замыкавший шествие, оборачивался на их крик, который он слышал изо дня в день, и улыбался слабой вымученной улыбкой. Он вежливо кивал и бормотал понемецки — на единственном доступном ему языке — какоето приветствие.
Карл Хайнц — так стали звать его монахини. Но плотник дал ему более броское имя, имя того самого негра, который произвел на них, деревенских, неизгладимое впечатление — бывшего чемпиона мира в тяжелом весе Джо Луиса.
— Джо! — кричал плотник. — Веселей давай! Блесника белыми зубками, Джо. Джо робко улыбался.

Плотник хлопал по спине механика.
— А теперь и этот немец! Глядишь, и у нас вырастет свой чемпионтяжеловес.
Колонна поворачивала за угол, и монахиня, подгоняя отстающих, загораживала собой мальчика. Она и Джо проводили вместе немало времени, потому что Джо, в какое бы место колонны его ни ставили, всегда оказывался в хвосте.
— Ты такой мечтатель, Джо, — говорила монахиня. — Может быть, у тебя на родине все мечтатели?
— Простите, сестра, — говорил Джо. — Я задумался.
— Замечтался.
— А правда, что я сын американского солдата?
— Кто тебе сказал?
— Петер. Он говорит, что моя мать немка, а отец — американский солдат, он уехал и не вернется. Петер говорит, что меня мать оставила у вас, а сама тоже уехала.
В его голосе не было горечи, только недоумение. Петер, самый старший мальчик в приюте, был немец, этакий желчный старичок четырнадцати лет; он помнил своих родителей и братьев с сестрами, и свой дом, и войну, и разные вкусности, которые Джо и представить себе не мог. Петер казался ему существом высшего порядка, человеком, прошедшим огонь и воду, испытавшим все на свете. Вот уж кто точ





Содержание раздела