Вудхауз Пэлем Грэнвил - Несколько Слов О Юморе
Пэлем Грэнвил Вудхауз
Несколько слов о юморе
Внимательный читатель, конечно, заметил, что рассказы мои, в сущности,
- юмористические; и теперь самое время предложить ему очерк о юморе,
который просто обязан рано или поздно написать каждый член нашей гильдии.
В XVI веке "юмор" определяли как "смущение в крови" и, хотя делали это,
скорей всего, из вредности, не так уж ошибались. Правда, я бы сказал
"смещение". Чтобы стать юмористом, надо видеть мир не в фокусе, другими
словами - страдать небольшим косоглазием. Тем самым, вы относитесь
несерьезно к очень важным установлениям, а люди хотят в них верить и тоже
смотрят на вас искоса. Статистика говорит нам, что 87,03% косых взглядов
обращены на юмористов. Солидный человек все время боится, как бы мы чего не
выкинули, словно нянька, чей питомец проявляет склонность к преступности.
Возникает та напряженная неловкость, какая царила в замке, когда по нему
бродили шуты. Полагалось их как-то использовать, но особой любви они не
вызывали.
- И что он порет? - шептал жене король или, скажем, граф. - А ты еще
его подначиваешь! Вот, утром, с этими воронами...
- Я просто спросила, сколько ворон уместится в жилете бакалейщика.
Так, для разговора.
- А что вышло? Звякая, как ксилофон, он покрякал - ненавижу эту
манеру! - и ответил: "С утра - добрая дюжина, а если светит Сириус -
поменьше, роса вредна при цинге". Ну, что это такое?
- Это юмор.
- Кто тебе сказал?.
- Шекспир.
- Какой еще Шекспир?
- Ладно, Джордж, успокойся.
- В жизни не слышал ни про каких Шекспиров!
- Хорошо, хорошо. Неважно.
- В общем, ты ему скажи, чтобы он ко мне не лез. А если еще раз
треснет этим поганым пузырем, я за себя не отвечаю.
Юмористы чаше всего - люди мрачные. Причина в том, что они ощущают
себя изгоями или, скажем так, экземой на теле общества. Интеллектуалы
презирают их, критики - кое-как терпят, ставя вне литературы. Люди
серьезны, и на писателя, не принимающего их всерьез, смотрят с подозрением.
- Вам все шуточки, а Рим-то горит! - укоризненно замечают они.
Лучше бы жалеть юмористов, лелеять, они ведь очень ранимы. Огорчить вы
их можете в одну секунду, спросив: "Что тут смешного?", а если все-таки
засмеялись - сказав, что они в конце концов "просто юмористы". Слова эти
бьют их наповал. Засунув руки в карманы, выпятив губу, они поддают ногой
камешки, сопоставляя свою участь с участью бродячей собаки.
Вот почему в наше серое время трудно найти смешной рассказ, не говоря о
пьесах. Драматурги соревнуются в мрачности. Поскольку десять пьес из
двенадцати с треском проваливаются, можно предположить, что они не правы.
Если бы, поступившись весом и важностью, они стали помягче и повеселей, всем
было бы лучше. Нет, я не против кровосмешений и безумия, но всему - своя
мера. Смех тоже не повредит.
В театре давно уже не смеются. Там слышишь только тихий, свистящий
звук, который издают встающие дыбом волосы, да резкое кряканье, когда актеры
произнесут одно из тех коротких слов, какие прежде употребляли в кабаках
низшего пошиба. Вспомнить смешно, что, когда слово "черт" впервые прозвучало
на Нью-йоркской сцене (если не ошибаюсь, в пьесе Клайда Фитча), поднялось
Бог знает что, вызвали полицию, а может - и войска.
Конечно, переход будет медленным и нелегким. Поначалу, услышав смех,
зрители решат, что кому-то стало плохо, и зашепчутся: "Врача, врача!" Но
понемногу привыкнут, и мы снова ощутим в зале не похоронную атмосферу, а
что-то более приятное.
Самый печальный юмор в наши дни, я д
