Библиотека в кармане -зарубежные авторы

         

Грабал Богумил - Руководство Для Ученика Пабителя


Богумил Грабал
РУКОВОДСТВО ДЛЯ УЧЕНИКА ПАБИТЕЛЯ
Перевод с чешского Сергея Скорвида
Я поклонник солнца в ресторанчиках под открытым небом, любитель глотка
луны, отраженной в мокрой мостовой, я шагаю прямо и ровно, в то время как
моя жена дома, хотя и трезвая, совершает неверные движения и пошатывается,
шутливое толкование Гераклитова "Panta rhei" переливается у меня в горле, и
любая пивная на свете видится мне скопищем оленей, сцепленных между собой
рогами беседы, выведенное крупными буквами Memento mori!, сквозящее во всех
вещах и людских судьбах, вновь и вновь дает повод выпить sub specie
aeternitatis, так что я -- догматик в жидком состоянии, теория тростника и
дуба -- моя движущая сила, я испуганный человеческий вскрик, который
снежинкой падает на землю, я вечно спешу, для того чтобы два-три часа в день
бездеятельно и деятельно мечтать, ибо я хорошо сознаю, что человеческая
жизнь течет так же, как тасуется колода карт, что, быть может, лучше бы меня
кто-нибудь выстирал или обронил вместе с носовым платком, иногда кажется,
будто я предвкушаю, что на меня вот-вот свалится миллион, хотя я отлично
понимаю, что в конце концов мне выпадет смеющийся ноль, что весь этот
хоровод начался с капельки семени и закончится потрескиванием огня, после
такого прекрасного начала -- столь прекрасный конец, и в миловидном обличье
жизни ты ласкаешь кумушку Смерть; я поливаю цветы, когда идет дождь, в
душном июле волоку за собой декабрьские санки, в жаркие летние дни, желая
обрести прохладу, я пропиваю деньги, которые отложил на покупку угля, чтобы
согреваться зимой, я то и дело замираю в страхе от того, что людей не
страшит, как коротка жизнь и как мало времени отпущено им на запои и
безумства, пока же хватает времени, я воспринимаю утреннее похмелье как
полезный опыт, как высшую ценность поэтической травмы с признаками пищевой
несовместимости, которую нужно смаковать как святой приступ желчекаменной
болезни, я раскидистое дерево с переплетенными ветвями счастливых и
несчастных случаев, полное внимательных и улыбчивых глаз, которые всегда
пребывают в состоянии влюбленности, какое это наслаждение -- молодые побеги
на старом стволе и смех свежераспустившейся листвы, мой климат --
переменчивая апрельская погода, залитая скатерть -- вот мое знамя, в его
колышущейся тени я переживаю не только радостную эйфорию, но и оползень
восстания из мертвых, тупую боль в затылке и страшную дрожь в руках, я
собственными зубами извлекаю из ладоней осколки и остатки вчерашней бурной
ночи и каждое утро удивляюсь, как это я еще не умер, я все время ожидаю, что
загнусь раньше, чем успею всласть побезумствовать, я не мню себя четками, я
лишь звено в разорванной цепочке смеха, хрупкая поросль ясеня дает силу
моему буйному воображению, во мне что-то выхолощено -- нечто такое, что
одновременно существует и при этом откатывается в прошлое, дабы оно, описав
дугу, катапультировалось в будущее, которое опять-таки вечно отодвигается от
моих жадных губ и глаз, отчего они косят, будто перед глыбой слоистого
исландского известняка, сегодня есть вчера, но прежде всего послезавтра,
поэтому я -- творец поспешных всеобъемлющих выводов, дегустатор
расплесканного пространства, склероз, маразм, как и детский щебет, я считаю
источником вполне вероятных открытий, игривостью и игрой я обращаю юдоль
слез в смех, я зачаровываю действительность, и она всякий раз дает мне знак,
я робкая косуля на поляне дерзких мечтаний, я колокол, надтреснутый молниями
о





Содержание раздела