Грин Грэм - Сила И Слава
ГРЭМ ГРИН
СИЛА И СЛАВА
Тесней кольцо; злой силой свора дышит,
И с каждым шагом смерть становится все ближе.
Драйден
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1. ПОРТ
Мистер Тенч вышел из дому за баллоном эфира – вышел на слепящее мексиканское солнце и в белесую пыль. Стервятники, сидевшие на крыше, смотрели на него с полным безразличием: ведь он еще не падаль.
Вялое чувство возмущения шевельнулось в сердце мистера Тенча, он выковырял расщепленными ногтями комок земли с дороги и лениво швырнул им в птиц. Одна поднялась и, взмахивая крыльями, полетела над городом – над крохотной площадью, над бюстом бывшего президента, бывшего генерала, бывшего человеческого существа, над двумя ларьками с минеральной водой, к реке и к морю.
Там она ничего не найдет – в той стороне за падалью рыщут акулы. Мистер Тенч пошел через площадь.
Он сказал «Buenos dias» [добрый день (исп.)] человеку с винтовкой, который сидел у стены в маленьком клочке тени. Но здесь не Англия: человек ничего не ответил, только неприязненно посмотрел на мистера Тенча, будто он никогда не имел дела с этим иностранцем, будто не мистеру Тенчу он обязан своими двумя передними золотыми зубами.
Обливаясь потом, мистер Тенч побрел дальше мимо здания казначейства, которое было когда то церковью, к набережной. На полпути он вдруг забыл, зачем вышел из дому – за стаканом минеральной воды?
Ничего другого в этом штате с сухим законом не достанешь, разве только пива, но на пиво монополия, оно дорого, пьешь его только по особым случаям. Мучительная тошнота сдавила желудок мистеру Тенчу – нет, не минеральная вода ему нужна. А, конечно!
Баллон эфира… да, пароход пришел. Он слышал его ликующие свистки, лежа на кровати после обеда. Он прошел мимо парикмахерской, мимо двух зубоврачебных кабинетов и между складом и таможней вышел к реке.
Река тяжело текла к морю среди банановых плантаций. «Генерал Обрегон» [Обрегон Альваро (1880 1928) – видный мексиканский военный и политический деятель, установивший в стране режим «революционного каудильизма»; был избран президентом (1920 1924) в обстановке кровопролитной политической борьбы группировок; убит в 1928 г. после вторичного избрания президентом] был пришвартован к берегу, и с него сгружали пиво – на набережной уже стояли штабелями сотни ящиков. Мистер Тенч остановился в тени у таможни и подумал: зачем я сюда пришел?
Жара иссушила его память. Он харкнул, откашливая мокроту, и апатично сплюнул ее на солнце. Потом сел на ящик и стал ждать. Делать сейчас нечего.
До пяти никто к нему не придет.
«Генерал Обрегон» был длиной ярдов в тридцать. Несколько футов погнутых поручней, одна спасательная лодка, колокол на гнилой веревке, керосиновый фонарь на носу – пароход, пожалуй, отслужит еще два три года в Атлантике, если не налетит на норд в Мексиканском заливе.
Тогда ему, ясно, конец. Впрочем, это не так уж важно – каждый, кто покупает билет, страхуется автоматически. Несколько пассажиров, опершись на поручни, стояли среди спутанных по ногам индюшек и глазели на порт – на склад, на пустую, спаленную зноем улицу с зубоврачебными кабинетами и парикмахерской.
Мистер Тенч услышал скрип кобуры у себя за спиной и оглянулся. На него злобно смотрел таможенник. Он проговорил что то, но мистер Тенч не разобрал слов.
– Простите? – сказал мистер Тенч.
– Мои зубы, – пробормотал таможенник.
– А а, – сказал мистер Тенч. – Ваши зубы. – Таможенник был совсем без зубов и поэтому не мог говорить внятно – мистер Тенч удалил их все. Мистера Тенча мучила тошнота; что то с ним неладно – глисты, дизентер
