Грин Соня - Четыре Утра
Соня Грин
ЧЕТЫРЕ УТРА
Ближе к двум ночи я понял, что час грядет. Мрачное молчание бездонных
глубин потемневшего неба возвестило его приближение, и молчанию вторил
чудовищный сверчок, застрекотавший с настойчивостью слишком зловещей, чтобы
показаться простой случайностью. Все решится в четыре утра - в предрассветном
сумраке, как и предсказывал казненный безумец. Я не поверил ему тогда, ибо кто
страшится угроз, слетающих с губ умирающего? Несправедливо винить меня в том,
что выпало испытать ему в то далекое утро - ужасное утро, воспоминание о
котором никогда не покинет меня. Когда же свершилась казнь и труп его был
погребен на старинном кладбище - через дорогу от моих окон, - я уверился, что
его проклятие не коснется меня. Разве не на моих глазах его безжизненные
останки надежно присыпал свежий земляной холм? Мог ли я тревожиться, зная, что
его истлевшие кости будут бессильны принести мне гибель в столь точно
назначенный день и час? Такими были мои мысли до этой пугающей ночи - ночи,
когда взбунтовался хаос и рухнула бездна, осыпав мир искрами леденящих
предзнаменований.
В этот вечер я рано отправился спать, напрасно надеясь украсть несколько
часов сна вопреки пророчеству, преследовавшему меня. Теперь, когда время
близилось, мне было гораздо труднее бороться со смутными страхами,
гнездившимися в глубинах моих мыслей. Прохладные простыни успокоили мое
разгоряченное тело, однако ничто не могло умерить жар, пожиравший мой мозг.
Изнемогая от бессонницы, я метался в отчаянной попытке забыться и сном
прогнать зловещее предсказание о том, что должно произойти в четыре утра.
Тревога и бессонница... не породило ли их мое окружение: гибельное
соседство, в котором я прожил долгие годы? Зачем, горько вопрошал я себя, в
эту дьявольскую ночь я позволил обстоятельствам замкнуть себя в этом доме и в
этой комнате, окна которой вперились в пустынную дорогу и старое деревенское
кладбище за ней? Мельчайшие подробности бесстрастного города мертвых встали
перед моим мысленным взором: его выбеленная ограда, призрачно возвышающиеся
серые гранитные кресты и зыбкая аура тех, кто многие годы давал кров и стол
гробовым гостям. Постепенно сила воображения увлекла мой взор дальше, в
глубины, удаленные и менее доступные смертным; под неухоженными травами я
увидел безмолвные тела обитателей, чья аура плыла над землей: покойников,
гниющие трупы, трупы, отчаянно изогнувшиеся в своих гробах, прежде чем сон
упокоил их, и недвижные кости, застывшие в тлении, - от побелевших скелетов до
скромных горсток пыли. Больше всего я завидовал пыли...
Холодный ужас охватил мое существо, когда фантастический вид оборвался его
могилой. Не осмеливаясь заглянуть в эту мертвящую бездну, я едва удержался от
крика; однако неведомая сила остановила злобную волю, увлекавшую мой мысленный
взор. Внезапный порыв ветра, возникший ниоткуда среди спокойствия ночи,
отбросил оконные шторы, открывая моим распухшим от бессонницы глазам ветхое
кладбище, притихшее в призрачных лучах предутреннего светила.
Однако милосердие, дарованное мне этим порывом, оказалось скоротечным и
полным сокрытого смысла. Ибо как только мои глаза охватили залитую лунным
сиянием окрестность, среди мерцающих за дорогой могил возникло новое знамение
- на этот раз слишком очевидное, чтобы приписать его воображению. С неясным
предчувствием обернувшись туда, где покоились его тлеющие останки, - оконная
рама мешала взгляду, - я с тревогой постиг приближение неописуемой массы,
угрожающе
