Де Мопассан Ги - Бесполезная Красота
Ги де Мопассан
Бесполезная красота
I
У подъезда особняка стояла элегантная виктория, запряженная двумя
великолепными вороными. Был конец июня, около половины шестого вечера, и
между крышами домов, замыкавших передний двор, виднелось небо, ясное,
знойное, веселое.
Графиня де Маскаре показалась на крыльце в ту самую минуту, когда в
ворота входил ее муж, возвращавшийся домой. Он приостановился, взглянул на
жену и слегка побледнел. Она была очень красива, стройна, изящна;
продолговатый овал лица, кожа цвета золотистой слоновой кости, большие серые
глаза, черные волосы; не взглянув на мужа, как бы даже не заметив его, она
села в коляску с такой непринужденной благородной грацией, что сердце графа
вновь сжалось от позорной ревности, так давно его терзавшей. Он подошел и
поклонился.
- Вы едете кататься? -- спросил он.
Она презрительно бросила слова:
- Как видите.
- В Лес?
- Возможно.
- Мне разрешается сопровождать вас?
- Коляска ваша.
Не удивляясь тону жены, он поднялся, сел рядом с нею и приказал:
- В Лес.
Лакей вскочил на козлы рядом с кучером; лошади, как всегда, начали
плясать на месте, вскидывая головой, и выравняли шаг, только повернув на
улицу.
Супруги сидели рядом молча. Муж искал повода для разговора, но жена
упорно сохраняла жестокое выражение лица, и он не решался начать.
Наконец он тихонько пододвинул руку к затянутым в перчатку пальцам
графини и, словно нечаянно, прикоснулся к ним, но жест, которым жена
отдернула руку, был так резок и выражал такое отвращение, что муж
встревожился, несмотря на свою привычную властность, доходящую до
деспотизма.
Он прошептал:
-Габриэль!
Не поворачивая головы, жена спросила:
- Что вам угодно?
- Вы прелестны.
Она ничего не ответила, откинувшись в коляске с видом разгневанной
королевы.
Теперь они поднимались по Елисейским Полям к Триумфальной арке на
площади Звезды. Огромный монумент в конце длинного проспекта возносился
колоссальным сводом в багряное небо, и солнце как будто садилось прямо на
него, рассеивая вокруг осеннюю пыль.
А река экипажей, сверкавшая медью и серебром сбруй, гранеными стеклами
фонарей, текла по двум руслам: в сторону Леса и в город.
Граф де Маскаре заговорил снова:
- Дорогая Габриэль!
И тогда, не выдержав, она ответила с досадой:
- Ах, оставьте меня в покое, прошу вас! Неужели я даже не имею права
побыть одна в коляске?
Он притворился, будто не слышит, и продолжал:
- Вы никогда не были так хороши, как сегодня.
Она явно теряла терпение и ответила, уже не сдерживая досады:
- Напрасно вы это замечаете; клянусь вам, я никогда больше не буду
вашей.
Он был изумлен и потрясен, однако привычка повелевать взяла верх, и его
слова: "Что это значит?" - прозвучали не вопросом возлюбленного, а скорее
окриком грубого хозяина.
Она отвечала полушепотом, хотя за оглушительным стуком колес слуги все
равно ничего не могли слышать:
- Ах, что это значит? Что это значит? Вы все тот же! Вы хотите чтобы я
сказала?
- Да.
- Сказала все?
- Да.
- Все, что лежит у меня на сердце с тех пор, как я стала жертвой вашего
эгоизма?
Он побагровел от удивления и злобы. И, стиснув зубы, пробормотал:
- Да, говорите!
Это был высокий, широкоплечий человек с большой рыжей бородой, красивый
мужчина, дворянин, светский человек, считавшийся безукоризненным супругом и
прекрасным отцом.
В первый раз после выезда из дома она повернулась к мужу и посмотрела
ему в лицо:
- О, вы услышите неприятные вещи. Но знайте, что я готова на все, что я
пойду на все,
