Де Мопассан Ги - Зонтик
Ги ДЕ МАПАССАН
ЗОНТИК
Камиллу Удимо
Госпожа Орейль была экономна. Она знала цену каждому су и давно
обзавелась целым арсеналом суровых правил по части приумножения капитала.
Прислуге ее, понятное дело, редко когда удавалось погреть руки на покупках,
а г-н Орейль получал карманные деньги с превеликим трудом. Жили они в
достатке, были бездетны, и все-таки расставание даже с одной монеткой
превращалось для г-жи Орейль в подлинную пытку. Это было как рана в сердце,
и всякий раз, когда ей предстоял серьезный расход, хотя бы неизбежный, она
всю ночь ворочалась в постели.
Орейль без устали твердил жене:
- Перестань ты жаться: у нас и так больше, чем мы проживаем.
Она упорствовала:
- Мало ли что может случиться! А запас карман не трет.
Женщина она была лет сорока, маленькая, подвижная, опрятная, но уже
морщинистая и почти всегда не в духе.
Муж то и дело сетовал на лишения, на которые она обрекает его.
Особенно нестерпимы казались ему те, что задевали его самолюбие.
Только из угождения жене он не уходил с должности столоначальника в
военном министерстве, увеличивая этим семейные доходы, так и не находившие
применения.
Два года подряд он являлся в присутствие с латанным-перелатанным
зонтиком, предметом постоянных насмешек сослуживцев. Наконец его так
допекли, что он потребовал у жены новый. Та купила зонтик за восемь с
половиной франков, модель, усиленно рекламируемую одним из универсальных
магазинов. При виде этой дешевки, тысячами поступающей на парижский рынок,
чиновники взялись за старое, и Орейлю стало совсем уж тошно от их
зубоскальства. Зонтик оказался никуда не годен. Через три месяца он вышел
из строя и сделался притчей во языцех всего министерства. О нем сложили
даже песенку, с утра до вечера раздававшуюся во всех закоулках огромного
здания.
Разъяренный Орейль приказал жене приобрести новый шелковый зонтик за
двадцать франков и предъявить ему квитанцию.
Она истратила восемнадцать и, вручая мужу покупку, предупредила, вся
красная от злости:
- Это тебе самое меньшее на пять лет. Торжествующего Орейля встретили
в канцелярии восторженно.
Вечером, когда он вернулся со службы, жена беспокойно глянула на
зонтик и сказала:
- Не стягивай его резинкой - шелк протрется. И вообще будь
поаккуратней: нового ты от меня не скоро дождешься.
Она взяла зонтик, отстегнула кнопку, расправила складки и обмерла: на
самой середке виднелась крохотная круглая дырочка - след от горящей сигары.
- Это что такое? - выдавила она.
Муж, не поворачивая головы, спокойно осведомился:
- Что там еще? О чем ты?
Она с трудом - ее душил гнев - вымолвила:
- Ты.., ты прожег свой.., свой зонтик. Да ты.., да ты с ума сошел!
Разорить нас хочешь?
Он почувствовал, что бледнеет, и обернулся.
- Что ты говоришь?
- Я говорю, что ты прожег свой зонтик. На, полюбуйся!
И, ринувшись к мужу, словно с намерением прибить его, она в бешенстве
сунула ему под нос прожженное место.
Потеряв от такого несчастья голову, Орейль залепетал:
- Это... Это... Да что же это такое? Ничего не понимаю. Клянусь тебе,
я к нему лишний раз не притронулся. Не понимаю, как это вышло.
Голос ее сорвался на крик:
- Ручаюсь, ты на службе выделывал с ним бог знает что: вертел,
раскрывал, показывал. Он возражал:
- Я раскрыл его только однажды - хотел показать, какой он красивый. И
это все, клянусь тебе!
Но она исступленно затопала ногами и закатила одну из тех семейных
сцен, которые превращают домашний очаг в нечто более страшное для мирного
человека, чем пол
