Диккенс Чарльз - Холодный Дом (Главы Xxxi-Lxvii)
Чарльз Диккенс
Холодный дом (главы XXXI-LXVII)
ГЛАВА XXXI
Сиделка и больная
Я долго была в отъезде, а вернувшись, как-то раз вечером поднялась
наверх в свою комнату, чтобы посмотреть, как Чарли упражняется в
чистописании, и, наклонившись, заглянула в ее тетрадку. Чистописание трудно
давалось Чарли, - она совсем не владела пером; зато каждое перо в ее руке
как бы оживало для озорства, портилось, кривилось, останавливалось, брызгало
и, словно осел под седлом, шарахалось в углы страницы. Очень смешно было
видеть, какие дряхлые буквы выводила детская ручонка Чарли - они были такие
сморщенные, сгорбленные, кривые, а ручонка - такая пухленькая и кругленькая.
А ведь на всякую другую работу Чарли была на редкость ловкая, и пальчики у
нее были такие проворные, каких я в жизни не видела.
- Ну, Чарли, - сказала я, взглянув на страничку, исписанную буквой "О",
которая изображалась то в виде квадрата, то в виде треугольника, то в виде
груши и наклонялась во все стороны, - я вижу, мы делаем успехи. Только бы
нам удалось написать ее круглой, Чарли, и мы дойдем до совершенства.
Я написала букву "О", и Чарли написала эту букву, но перо Чарли не
пожелало аккуратно соединить концы и завязало их узлом.
- Ничего, Чарли. Со временем мы научимся.
Кончив заданный урок, Чарли положила на стол перо, разжала и сжала
затекшую ручонку, внимательно просмотрела исписанную страницу - не то
гордясь своими успехами, не то сомневаясь в них, - встала и сделала мне
реверанс.
- Благодарю вас, мисс. Позвольте вам доложить, мисс, вы знаете одну
бедную женщину, которую зовут Дженни?
- Жену кирпичника, Чарли? Да, знаю.
- Она давеча пришла сюда, заговорила со мной, когда я вышла из дому, и
сказала, что вы ее знаете, мисс. Спросила меня, не я ли прислуживаю молодой
леди, - молодая леди это вы, мисс, - и я сказала "да", мисс.
- Я думала, она совсем уехала отсюда, Чарли.
- Она и правда уезжала, мисс, только вернулась на прежнее место... она
и Лиз. А вы знаете другую бедную женщину, мисс, которую зовут Лиз?
- Знаю; то есть я ее видела, Чарли, но не знала, что ее зовут Лиз.
- Так она и сказала! - подтвердила Чарли. - Они обе вернулись, мисс, а
то все бродяжничали - туда-сюда ходили.
- Бродяжничали, Чарли?
- Да, мисс. - Вот если бы Чарли научилась писать буквы такими же
круглыми, какими были ее глаза, когда она смотрела мне в лицо, - чудесные
получились бы буквы! - И эта бедная женщина приходила сюда раза три-четыре -
все надеялась хоть одним глазком поглядеть на вас, мисс. "Только поглядеть,
а больше мне ничего не нужно", говорит; но вы были в отъезде. Вот она и
увидела меня. Заметила! как я тут расхаживаю, мисс, - сказала Чарли и вдруг
тихонько засмеялась от величайшей радости и гордости, - ну и подумала, - не
иначе, как я ваша горничная!
- Неужели она в самом деле это подумала, Чарли?
- Да, мисс, - ответила Чарли, - что правда, то правда.
И Чарли снова рассмеялась в полном восторге, опять сделала круглые
глаза и приняла серьезный вид, подобающий моей горничной. Мне никогда не
надоедало смотреть на Чарли, на ее детское личико и фигурку, когда она, от
всей души наслаждаясь своим высоким постом, стояла передо мной, совсем еще
маленькая девочка, но уже такая серьезная, хотя сквозь ее серьезность и
прорывалось порой милое ребяческое ликование.
- Где же ты с нею встретилась, Чарли? - спросила я.
Личико моей маленькой горничной потемнело, когда она ответила: "У
аптеки, мисс". Ведь Чарли сама еще носила траур.
Я спросила, не больна л
