Дональдсон Стивен Р - Глубокий Космос 3
СТИВЕН ДОНАЛЬДСОН
ПОЯВЛЕНИЕ ТЕМНОГО И ГОЛОДНОГО БОГА
ПРЫЖОК ВО ВЛАСТЬ
(ГЛУБОКИЙ КОСМОС — 3)
Холт
Незадолго до того, как Энгус Термопайл и Майлс Тэвернер покинули командный пункт полиции Концерна на борту «Трубы», Холт Фэснер навестил свою мать. Он сделал это несмотря на то, что старая карга уже несколько десятилетий находилась в отвратительном настроении.
Медицинские новшества, почти идеально сохранявшие его здоровье, — такое же крепкое в стопятидесятилетнем возрасте, каким оно было и в расцвете лет, — появились слишком поздно, чтобы оказывать на нее эффективное воздействие. Фактически они перестали помогать ей тридцать лет назад, но Холт велел подсоединить мать к системам, которые сначала качали кровь, затем переваривали пищу, а под конец и дышали вместо нее. «Технически» она оставалась живой, но по сути была лишь оболочкой прежней женщины.
Ее кожа имела пятнистую окраску сгнившего холста. Она с трудом шевелила руками и по крайней мере уже лет десять не могла поднять головы с опорного штатива. Ее мозг давно перестал замечать различия, когда патрубки подавали ей питание или выводили наружу отходы.
Тем не менее она сохранила рассудок. Злая и едкая, словно кислота в бутылке, Норна Фэснер продолжала размышлять вопреки тому, что ее тело потеряло дееспособность. Вот почему Холт берег ее жизнь.
Многие годы назад Норна перестала умолять его о смерти, так как знала по прежнему и болезненному опыту, что он отделается вежливым смехом и праздной фразой: «Мне без тебя тут, мать, не справиться». И сразу после этого в ее комнату, которую она считала своей могилой, внесут еще один монитор.
Норна ненавидела экраны и все-таки смотрела на них. Образы фильмов и кадры новостей были единственным, о чем она могла размышлять. И если бы мониторы отключились, то ее мозг почти наверняка перестал бы действовать, а Норне этого ужасно не хотелось.
Она желала смерти, но в уме и здравой памяти. Если бы хоть один из се экранов померк, она расплакалась бы от горя и досады. Каждый образ, каждое слово, каждый уловленный подтекст мог послужить ей однажды намеком и укрепить веру в то, что могущество ее сына не вечно.
Без этих намеков — без надежды, что она когда-нибудь получит их, — все ее годы неподвижного и лишенного жизни существования превратились бы в жалкое ничто.
Ее сын был генеральным директором Концерна рудных компаний — бесспорно, богатейшим и, вне всяких сомнений, величайшим из ныне живущих людей. Его «домашний офис» находился на станции, вращавшейся вокруг Земли за полмиллиона километров от командного пункта полиции Концерна. Он управлял из него огромной империей — самым большим и самым нужным в истории человечества промышленным предприятием.
Численность его рабочих и служащих достигала нескольких миллионов, а количество мужчин и женщин, чья жизнь и смерть зависели от экономических и политических решений Фэснера, исчислялось миллиардами. Прикрываясь хартией Концерна и показной демократией Руководящего Совета Земли и Космоса, который номинально отвечал за контроль над такими людьми, как он, и над такими корпорациями, как КРК, Холт создавал и свергал правительства, разорял конкурентов и обогащал союзников, формировал события грядущих лет, принимая или рассеивая в пыль их предпосылки. Люди, боявшиеся Фэснера, называли его между собой Драконом, а не боялись его только те, кто не знал, каким чудовищем он был на самом деле.
Холт стоял во главе людей, связанных с запретным пространством. Всех, кто имел доступ к этому неучтенному источнику богатств, отбирал л
