Дункан Дэйв - Избранники 4
Дэйв Дункан — Живое божество
(Избранники-4)
Сбылось старинное пророчество: начало нового тысячелетия грозило обернуться для Пандемии ужасающей трагедией. Империя лежала в руинах, армия разбрелась, повсюду голод и мятежи. А повинный во всех несчастьях обезумевший от непомерных амбиций Чародей Зиниксо, собрав армию сторонников в Ротонде, готовился к последней схватке с горсткой сохранивших независимость волшебников под предводительством Рэпа Краснегарского, которые нашли прибежище в Тхаме — стране, скрытой от всего мира древним заклятием...
Хранительница Тхама, пытаясь защитить свой народ от насланной Зиниксо армии Зарка, обрушила склон горы в озеро около лагеря захватчиков. Ураган пролетел над долиной, а следом прошел гигантский водяной вал, который бесследно поглотил шестидесятитысячное войско.
Но Зиниксо разгадал тайну заклятия Тхама, тысячелетнее Чародейство рухнуло, и Хранительница сгорела в ревящем белом пламени. Зиниксо победил. Рэп в отчаянии обратился с мольбой о помощи к Богам.
И разверзлась бездна. Солнце померкло на фоне ослепительной вспышки. Посреди Ротонды стояло живое божество.
С опозданием и любовью моей дочери Дженни,
которая справедливо заметила,
что ей ни разу не посвящали целую книгу
и которая, несомненно, заслуживает этого.
ПРОЛОГ
Этой летней ночью в старинном доме было нестерпимо жарко. Его наглухо закрытые окна надежно удерживали накопившееся за день тепло, а в бесчисленных комнатах и коридорах пахло пылью, как и раньше, до приезда гостей.
Теперь-то гости далеко — все уехали: знатные дамы и господа, их лакеи и горничные. Камины остыли, двери вновь заперты, вернулась тишина. Почти полгода в доме жили люди, а теперь он опять превратился в склеп, в памятник своему долгому прошлому.
По залам и коридорам, скудно освещенным лунным сиянием, едва пробивавшимся сквозь грязные окна, бродила старуха. Духи сегодня отчего-то встревожились, да и древние кости не давали старухе покоя.
— Что это вы всполошились, духи? — воскликнула она.
Ни слова в ответ. Ночь была безветренная, однако старый дом, остывая после долгого жаркого дня, чуть слышно поскрипывал и постанывал, и среди этих едва уловимых звуков старуха различала озабоченные голоса.
— Не понимаю я вас, — ворчливо пробормотала она. — Говорите громче!
Бледно-голубой свет косыми лучами падал на стол. Оседали стропила, потрескивали балки.
— Нет его, — вздохнула старуха. — Тайком сбежал со своей возлюбленной, как вы и предсказывали. Увез ее вместе с ребенком. А за ним и остальные разъехались. И тот человек, который появился здесь позже, преследуя их, тоже уехал.
Осталась, как прежде, только я. Так что же беспокоит вас, духи? Теперь можете поведать мне обо всем.
В ответ раздались поскрипывания и стук.
— Опасность, говорите? Так вот в чем дело! Он в опасности или его милая? Громче, не слышу! Ребенок? Ее ребенок? А при чем здесь ребенок?
Стоя в темноте рядом с лежавшим на полу пятном лунного света, старуха напряженно прислушивалась, склонив голову набок.
— От кого исходит опасность? От того типа, которого они звали центурионом? Это он опасен? Никогда ему не доверяла.
Да, конечно, вы предупреждали, чтобы я остерегалась этого человека. Мерзкий буян! Пришлось запереть его в погребе, чтобы дать им сбежать.
Стук. Треск.
Вдруг старуха громко расхохоталась:
— Ребенок? Еще один ребенок? Что ж, это совсем другое дело, верно? Не зря же они занимались любовью!
Она зашаркала по истертым коврам, двинувшись в обратный путь.
— Ничего не поделаешь, духи. Мы с вами ничем им
