Дюма Александр - Сальватор 2
АЛЕКСАНДР ДЮМА
САЛЬВАТОР.
ТОМ 2
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
I.
Абордаж
Оставшись один, капитан Берто по прозвищу Монтобанн, или Верхолаз,
опустился на козетку, пригладил волосы, взбил бакенбарды. Потом положил ногу на
ногу, облокотился о колено и, глубоко задумавшись, сидел до тех пор, пока
Петрус, приподняв портьеру, не появился на пороге.
Очевидно, бесшумное появление Петруса осталось не замеченным капитаном, так
как тот по-прежнему сидел неподвижно, думая о своем.
Петрус с минуту смотрел на него, потом кашлянул, желая привлечь к себе
внимание.
Капитан вздрогнул, поднял голову, широко раскрыл глаза, будто со сна, и
посмотрел на Петруса, продолжая сидеть на козетке.
– Вы желаете со мной поговорить, сударь? – спросил Петрус.
– Голос! Голос точь-в-точь отцовский! – вскричал капитан, поднявшись и
двинувшись молодому человеку навстречу.
– Вы знали моего отца, сударь? – шагнув к нему, спросил Петрус.
– И походка отцовская! – снова закричал капитан. – Знал ли я твоего отца…
вашего отца? – прибавил он. – Еще бы, черт побери!
Капитан скрестил на груди руки.
– Ну-ка, посмотри на меня! – приказал он.
– Я и так на вас смотрю, сударь! – удивился Петрус.
– Вылитый отец в молодости, – продолжал капитан, с любовью разглядывая
молодого человека, буквально поедая его глазами. – Да, да, и если кто-нибудь
вздумает уверять меня в обратном, я скажу, что он лжец. Ты как две капли воды
похож на отца. Обними же меня, мой мальчик!
– С кем имею честь говорить? – спросил Петрус, все больше изумляясь виду,
тону и фамильярным манерам незнакомца.
– С кем ты говоришь, Петрус? – продолжал капитан, распахнув объятия. – Ты
на меня смотрел и так и не узнал? Правда, – печально прибавил он, – когда мы
виделись в последний раз, ты был вот такой!
И капитан показал, каким должен был быть Петрус лет в пять или шесть.
– Признаюсь вам, сударь, что понимаю не больше прежнего, несмотря на новые
сведения, которые вы только что сообщили… нет… я вас не узнаю…
– Это простительно, – добродушно промолвил капитан. – Однако я бы
предпочел, чтобы ты меня узнал, – прибавил он с грустью, – второго отца обычно
не забывают.
– Что вы имеете в виду? – пристально глядя на моряка и начиная
догадываться, с кем имеет дело, сказал Петрус.
– Я имею в виду, неблагодарный, – отвечал капитан, – что война и
тропическое солнце, должно быть, сделали свое дело, раз ты не узнаешь крестного
отца.
– Вы – друг моего отца, Берто по прозвищу Верхолаз, которого он потерял из
виду в Рошфоре и с тех пор никогда не видел?
– Ну да, черт возьми! Наконец-то догадались, тысяча чертей и преисподняя!
Не сразу вы сообразили! Обними же меня, Пьер, мальчик мой! Тебя, как и меня,
зовут Пьер, потому что имя тебе дал я.
Эта истина была неоспорима, хотя имя, полученное молодым человеком при
крещении, со временем несколько видоизменилось.
– С удовольствием, крестный! – улыбнулся Петрус.
Капитан распахнул объятия, и Петрус с юношеским пылом бросился ему на
грудь.
Капитан обнял его так крепко, что едва не задушил.
– Ах, черт побери, до чего хорошо! – воскликнул капитан.
Он отстранился, не выпуская, однако, Петруса из рук.
– Вылитый отец! – повторил он, с восхищением разглядывая молодого
человека. – Твоему отцу было столько же лет, сколько тебе сейчас, когда мы
познакомились… Нет, нет, я напрасно пытаюсь относиться к тебе с предубеждением,
нет, черт побери, он не был так красив, как ты. Твоя мать тоже внесла свою
лепту, милый Пьер, и этим ничуть тебе не напортила. Глядя на твое юное лицо
