Библиотека в кармане -зарубежные авторы

         

Иехошуа Авраам Б - Нескончаемое Безмолвие Поэта


АВРААМ Б. ИЕХОШУА
НЕСКОНЧАЕМОЕ БЕЗМОЛВИЕ ПОЭТА
Вчера он снова явился страшно поздно и, зайдя в дом, не соблаговолил вести
себя чуточку тише. Точно мой сон - дело пустяковое. Долго отдавалась эхом его
тяжелая поступь в пустой квартире, в коридоре горели все лампы, а он все рылся
и рылся в бумагах. Наконец, угомонился. Меня снова потянуло в сон. А тут еще
дождь. Вот уже три недели небеса безжалостно поливают нас, потоки воды
стачивают стекла.
Где он шляется по ночам? Я знаю. Однажды мне удалось выследить его. Но в
эту же секунду мой старый приятель, закоренелый прозаик, появился из-за угла и
схватил меня за пуговицу. Он тем временем улизнул.
Из-за дождей весь приморский берег превратился в сплошное болото, покрытое
мокрым песком. Тель-Авив в сезон дождей - без водостоков, без просветов - весь
в озерах. И море вдали, в тумане, грязное, бурлящее, будто и оно откатилось от
гигантского города, сделалось плоским фоном.
Еще нет пяти, а окна уже сереют. Что же было? Он явился ко мне во сне, я
видел его отчетливо, у самой кромки прибоя; за пазухой он прятал каких-то
темных птиц, прижимал их к себе. Меня поразила его улыбка. Он стоял передо
мной, глядел мне прямо в глаза, слегка улыбаясь.
Из его комнаты раздается тихое похрапывание. Я знаю, мне уже не удастся
уснуть. Не сегодня завтра снова отплывает корабль, и, похоже, наконец-то
окажусь на нем. Мои муки, в конце концов, кончатся. В этом-то я уверен. Мне
только нужно вести себя достойно до последней минуты, минуты прощания. Это
вопрос лишь нескольких десятков часов.
Хот я не вижу его сейчас, я знаю: он спит без задних ног, рука на сердце,
глаза закрыты, рот разинут, дыхание отчетливое.
Но прежде мне следует его описать, бегло обрисовать его внешность. Я
вправе сделать это, его облик, как мне кажется, успел обрести устойчивые
черты, хотя ему еще не исполнилось и семнадцати. Я давно воспринимаю его как
нечто неизменное, как человека, который не изменится никогда.
Что-то неуловимое, какая-то агрессивность натуры, способной все себе
подчинить. Квадратный череп, грубые, расплывчатые черты туповатого лица.
Юношеские прыщи, вызревшие на лбу и лопнувшие на щеках. Черненькое углубление
ямочки на подбородке. Жирные волосы. Очки.
Мне прекрасно известно, и я заявляю об этом сразу: окружающие считают его
придурком. Таково общее мнение, его разделяют и мои дочери. Я прочел много
специальной литературы на эту тему, и клянусь вам: это не что иное, как
несчастный случай. И вообще, он ни капельки на меня не похож, нас не связывает
ничего, кроме тончайшей ниточки взаимного недоброжелательства. Мне он не
внушает страха, повторяю: это - пограничное состояние. Он балансирует на
грани. Доказательство - его глаза. Лишь мне и лишь иногда удается заглянуть
ему прямо в глаза. И я говорю вам: иногда (правда, признаюсь, не часто) что-то
вспыхивает в его глазах, некое темное и неистребимое животное начало.
И не только глаза.
И тем не менее...
Он мой поздний ребенок. Он родился незапланированно, по ошибке, это было
такое чудо, будь оно проклято, ведь мы оба, я и его мать, стояли тогда уже на
пороге старости.
Я отчетливо помню дни, предшествовавшие его рождению. Весна была мягкой,
довольно затяжной, необыкновенно ласковой. И я, поэт, уже издавший пять
сборников стихов, решил бросить писать. Это было шагом решительным, совершенно
осознанным и бесповоротным, продиктованным полным отчаянием. Дело в том, что
той весной я признался сам себе: мне пора замолчать.
Я не слышал мелодии





Содержание раздела