Библиотека в кармане -зарубежные авторы

         

Келлерман Бернгард - Туннель


Бернгард Келлерман. Туннель
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1
Концерт в ознаменование открытия дворца, только что выстроенного на
Мэдисоновской площади, оказался гвоздем сезона. Это был особенный,
небывалый концерт. Оркестр состоял из двухсот двадцати музыкантов, и
каждый из них был артистом с мировой славой. Дирижировать был приглашен
самый знаменитый современный композитор, немец, получивший за один вечер
неслыханный гонорар в шесть тысяч долларов.
Цены на места поразили даже жителей Нью-Йорка. Не было мест дешевле
тридцати долларов, а цены на ложи барышники взвинтили до двухсот долларов
и выше. Каждый, кто хотел играть хоть какую-нибудь роль в обществе, считал
себя обязанным присутствовать на концерте.
В восемь часов вечера Двадцать шестая улица. Двадцать седьмая. Двадцать
восьмая и Мэдисоновская были запружены гудящими, нетерпеливо
подрагивающими автомобилями. Барышники, привыкшие шнырять между шинами
мчащихся автомобилей, обливаясь, несмотря на двадцатиградусный мороз,
потом, с пачками долларов в руках отважно бросались в гущу бесконечно
нараставшего потока яростно ревущих машин. Они вскакивали на подножки,
забирались на места шоферов и даже на крыши автомобилей, стараясь хриплыми
криками заглушить треск моторов. "Here you are! Here you are! [Извольте!
Извольте! (англ.)] Два места в партере, десятый ряд! Место в ложе! Два
места в партере!.." Косой град, точно из пулемета, стегал улицу ледяными
зернами.
Как только опускалось стекло в окне автомобиля: "Сюда!" - барышники
мигом ныряли снова в поток машин. И пока они заключали сделку, наполняя
деньгами карманы, капли пота замерзали у них на лбу.
Начало концерта было назначено на восемь часов, однако еще и в четверть
девятого несметные вереницы машин ждали своей очереди, чтобы подъехать под
задрапированный кричаще-красной тканью, сверкающий огнями и льдом навес у
входа в блестящее фойе концертного зала. Под возгласы барышников, треск
моторов и барабанный стук падавших ледяных зерен появлялись из молниеносно
сменявших друг друга автомобилей все новые и новые группы людей, неизменно
возбуждая интерес стоявших темной стеной зевак. Дорогие шубы,
замысловатые, сверкающие прически, искрящиеся камни, обтянутые блестящим
шелком бедра, восхитительная ножка в белой туфельке, смех, возгласы...
Богачи Пятой улицы, Бостона, Филадельфии, Буффало, Чикаго наполняли
выдержанный в бледно-розовых и золотистых тонах грандиозный, жарко
натопленный зал, и весь вечер воздух дрожал от быстрого движения тысяч
вееров. От белых плеч и бюстов женщин подымалось облако одуряющих
ароматов, иногда перебиваемых будничным запахом лака, гипса и масляной
краски, еще державшимся в этом новом помещении. Бесконечные ряды
электрических лампочек лили такой яркий, ослепительный свет с кессонов
потолка и хоров, что лишь сильные и здоровые люди могли спокойно выносить
это море огня. Парижские законодатели мод ввели в этом зимнем сезоне
маленькие венецианские наколки для волос, которые дамы надевали, сдвинув
их несколько назад. Это были тонкие, как паутинки, плетения из кружев,
серебра, золота, окаймленные бордюрами, украшенные кисточками, подвесками
из драгоценнейших материалов, жемчуга и камней. Веера беспрестанно
двигались, головы слегка поворачивались, сотнями вспыхивали одновременно в
разных местах зала огни бриллиантов, и весь тесно заполненный партер
мерцал и сверкал.
Над этим обществом, таким же новым и роскошным, как и концертный зал,
проносились раскаты музыки, создатели которой уже давно истлели в
могиле...
Инженер Мак Аллан со своей моло





Содержание раздела