Керет Этгар - Разбить Свина
ЭТГАР КЕРЕТ
РАЗБИТЬ СВИНА
Папа не соглашался купить мне эту игрушку - Барта Симпсона. Мама как раз
хотела, а вот папа - ни в какую. Он говорил, что я капризный. "С чего нам
вдруг покупать это, - говорил он маме. - С какой стати? Стоит ему заикнуться -
и ты уже бросаешься выполнять". Папа сказал, что у меня нет уважения к
деньгам, и если я не приобрету его с детства, то когда же приобрету? Дети,
которым, как только это взбредет им в голову, покупают Барта Симпсона,
вырастают потом оболтусами и грабят киоски. Привыкают, что им все легко
достается. И вот вместо Барта он купил мне уродливого фарфорового поросенка с
плоской щелью в спине. Теперь-то я вырасту человеком, теперь-то уж я не стану
оболтусом.
Каждое утро я должен выпивать чашку какао, пусть я его и ненавижу. За
какао с пенкой - шекель, за без пенки - полшекеля. Но если после этого меня
вырвет, вообще ничего не получаю. Монетки я опускаю в Свина, в щель в спинке.
Если Свина потрясти, он тихо позвякивает. Когда Свин наполнится монетами
доверху и звяканье прекратится, я получу Барта на скейтборде. Так сказал папа.
Так, сказал он, будет педагогично.
А Свин все же прелестный. И нос у него такой прохладный, когда трогаешь.
Бросишь в Свина шекель - Свин улыбается. Полшекел бросишь - тоже улыбается. Но
самое замечательное, что он улыбается и без этого - просто так. Я и имя ему
подобрал - Песахзон. Так звали человека, который жил когда-то в нашем почтовом
ящике, - папе ну никак не удавалось соскоблить его имя с таблички. Песахзон -
он не такой, как остальные мои игрушки. Он страшно спокойный. Он без всякого
электричества, без всяких там пружинок и батареек, которые вечно текут. Нужно
только следить, чтоб он не спрыгнул со стола. "Песахзон, будь осторожен, ты же
фарфоровый",- говорю я ему, когда вижу его на самом краю стола,- он все
поглядывает вниз. Песахзон улыбается и терпеливо ждет, чтобы я взял его в руки
и поставил на пол. Я просто без ума от него, от этой его улыбки. Только ради
него я каждое утро пью какао с пенкой. Чтобы засунуть шекель ему в спинку и
убедиться, что его улыбка ну ни капельки не меняется. Я люблю тебя, Песахзон,
говорю я ему тогда. Мой самый честный, я люблю тебя больше папы и мамы. И
всегда буду любить тебя, даже если ты вырастешь разбойником и будешь громить
киоски. Но если ты у меня спрыгнешь со стола, смотри!
Вчера пришел папа, снял Песахзона со стола, перевернул его и начал ужасно
трясти.
- Осторожно, папа,- сказал я,- ты делаешь больно его животику.
Но папа меня не слушал.
- Он больше не бренчит, знаешь ли ты, что это означает, Йоави? Это
означает то, что завтра ты получишь Барта Симпсона на скейтборде.
- Здорово,- сказал я,- Барта Симпсона на скейтборде, здорово. Только
перестань трясти Песахзона, ему же неприятно.
Папа поставил Песахзона на место и пошел за мамой. Через минуту он
вернулся. Одной рукой он тащил маму, в другой держал молоток.
- Ну,- сказал он маме,- что я говорил? Ребенок учится ценить вещи. Верно,
Йоави?
- Конечно, учится,- сказал я,- конечно, а зачем молоток?
- Это для тебя,- сказал папа и вложил молоток мне в руку,- но только
осторожно!
- Конечно, я буду осторожен,- сказал я.
И я действительно был осторожен. Но через несколько минут папа не выдержал
и сказал:
- Ну, разбей наконец эту свинью!
- Что,- спросил я,- Песахзона?
- Да-да, Песахзона,- сказал папа. - Ну давай же, разбей ее! Ты заслужил
Барта Симпсона! Ты для этого сильно постарался!
Песахзон улыбался мне грустной улыбкой фарфоро
