Кертес Имре - Протокол
Имре Кертес
ПРОТОКОЛ
Перевод с венгерского Юрия Гусева
...И прости нам долги наши,
как и мы прощаем должникам нашим;
и не введи нас в искушение,
но избавь нас от лукавого...
Настоящий протокол обязан своим появлением ощущаемой нами
необходимости подтвердить, а вместе с тем и несколько уравновесить тот,
другой, вне всяких сомнений более официальный, хотя, если честно, отнюдь не
более достоверный протокол, который был составлен и (очевидно)
зарегистрирован в определенном месте, в определенный день и определенный
час, каковые детали, однако, нам представляется целесообразным на этот
момент опустить.
Данный протокол составлен отнюдь не с той целью, чтобы исправить,
опровергнуть или дополнить некие факты, - будто мы, скажем, все еще верим в
важность фактов, не говоря уж об истине вообще. Мы уже ни во что не верим;
разве что - при одинаковой слепоте и глухоте и к правде, и ко лжи - верим
единственно в силу исповеди, которая примиряет и роднит нас с собственным
одиночеством и как бы мягко подтаскивает нас за уши к окончательному
прозрению, превращая вдруг ужасное имя его в бегущего перед нами агнца, за
которым - и это лишь сейчас доходит до нас - мы давным-давно следуем; и
которого на сей раз, если только ни на йоту не погрешим против свойственной
нам последовательности, мы, может быть, и догоним.
Как-то раз, чудесным апрельским днем тысяча девятьсот... года, мне
пришла в голову плодотворная мысль: а что, если взять и на пару дней - на
два, ну, самое большее, на три - смотаться в Вену? Кто усомнится в том, что
подобная, время от времени предпринимаемая перемена места и атмосферы
чрезвычайно полезна с точки зрения здоровья, да что здоровья: с точки
зрения общего творческого тонуса, той постоянной душевной активности (motus
animi continuus), которая - во всяком случае, во мне - начинает, я бы
сказал, тут же бить ключом, стоит мне пересечь границу этой страны... При
всем том в первую очередь мною руководили все же мотивы чисто практические.
Чтобы не особенно распространяться на эту тему, скажу: я должен был найти
возможность нанести визит вежливости д-ру У., сотруднику тамошнего
министерства культуры, где мои скромные - нет, в самом деле скромные -
успехи на ниве перевода австрийских писателей на венгерский язык встретили
некоторое одобрительное внимание, в чем они не постеснялись открыто
признаться; затем мне предстояло посетить Институт антропологии, который
незадолго до этого известил меня, что готов предоставить мне стипендию с
проживанием в Вене, оказав таким образом поддержку находящемуся в стадии
рождения моему переводу Витгенштейна; однако столь лестное намерение влекло
за собой некоторые проблемы с жильем, которые проще всего было решить на
месте; ну и так далее. Не могу не добавить, что эта жажда душевного
отдохновения, это тайно тлеющее во всех нас, подчас кажущееся едва ли не
естественным желание думать о себе как о самоценной, ни от кого не
зависящей личности, просто как о человеке, - скорее всего, не прорезались
бы во мне, не пробудились бы от продолжительного и глубокого забытья, если
б не некоторые новые факторы, питающие иллюзии о свободе личности, факторы,
источник которых, вне всяких сомнений, следовало искать прежде всего в
нетерпеливых, преступно нетерпеливых (и удивительно неожиданно возникших)
порывах моей собственной души; однако нельзя не отметить, что эти иллюзии
свободы - или атмосфера иллюзорной свободы - не могли, конечно, в какой-то
степени не быть подогреваемы и о
