Кинг Стивен - Ужасная Смерть Эдуара Делакруа
Стивен Кинг
УЖАСНАЯ СМЕРТЬ ЭДУАРА ДЕЛАКРУА
(Зеленая Миля #4)
1
Кроме всей этой писанины, с самого начала своей жизни в Джорджии
Пайнз я вел маленький дневник - так, ничего особенного, пара-тройка
строк в день, в основном о погоде, - и вчера вечером я его
просматривал. Хотелось понять, сколько времени прошло с тех пор, как
мои внуки Кристофер и Даниэль так или иначе заставили меня переехать в
Джорджию Пайнз. "Это для твоей пользы, дедушка", - утверждали они.
Конечно, так всегда говорят, когда наконец понимают, что можно
избавиться от проблемы, которая ходит и разговаривает.
Это произошло чуть больше двух лет назад. Странно, что я не знаю,
сколько это - два года, - много или мало. Мое чувство времени как
будто тает, словно детский снеговик в январскую оттепель. Словно
времени, в котором всегда жил - стандартное восточное время, дневное
время скидки, время в человеко-днях, больше не существует. А есть
только время Джорджии Пайнз, то есть Время Пожилого Человека, Время
Пожилой Дамы и Время Мокрой Постели. Все остальное... ушло.
Опасное, проклятое место. Сначала этого не понима-ешь, сначала
кажется, что здесь скучно, только и всего, а опасность - как в детском
садике во время тихого часа, во здесь все-таки опасно. Я видел многих
людей, которые впали в старческий маразм уже после моего прихода сюда,
и иногда они не просто впадали, они иногда влетали в маразм со
скоростью торпеды. Сюда они прибывали в сравнительной норме:
затуманенные глаза, палочка в руках, может, чуточку более слабый
мочевой пузырь, но вполне здравый рассудок - а потом в ними что-то
случалось. Через месяц они только сидели в телевизионной, уставившись
на очередную мыльную оперу безразличными глазами, отвесив нижнюю
челюсть и забыв о стакане с апельсиновым соком в трясущейся неверной
руке. А еще через месяц им уже нужно было напоминать имена детей,
когда те приходили их навестить. А еще месяц спустя уже не помнили
даже своих собственных имен. Что-то с ними случается: да, с ними
случается Время Джорджии Пайнз. Время здесь напоминает слабую кислоту,
которая сначала стирает память, а потом и само желание жить.
С этим приходится бороться. Именно это я и сказал Элен Коннелли,
своему особому другу. Мне стало лучше с тех пор, как я начал писать о
том, что происходило в 1932-м, в тот год, когда на Зеленую Милю прибыл
Джон Коффи. Некоторые вещи я помню очень смутно, но чувствую, как
обостряются память и сознание, словно нож заостряет карандаш, а это
многого стоит. У меня еще есть тело, изношенное и смешное, и хотя это
нелегко, я стараюсь тренировать его, как могу. Сначала было трудно,
старые чудаки вроде меня без особого энтузиазма относятся к
упражнениям ради самих упражнений, но сейчас гораздо легче, потому что
теперь у моих прогулок есть цель.
Я выхожу рано, еще до завтрака, когда только рассветет, почти
каждый день - на свою первую прогулку. В то утро шел дождь, и мои
суставы ныли на погоду, но я взял накидку с крюка около кухонной двери
и все равно вышел. Когда у человека есть ежедневная работа, он обязан
ее делать, даже если при этом больно. Это имеет и положительную
сторону. Главная - сохранение чувства Реального Времени, в
противоположность времени Джорджии Пайнз. И мне нравится дождь,
независимо от того, болят ли суставы, особенно по утрам, когда день
еще молодой, полный возможностей даже для такого потрепанного старика,
как я.
Я прошел через кухню, остановившись, чтобы попросить пару
поджаренных кусочков хлеба у одной и
