Конан Дойл Артур - Хирург С Гастеровских Болот
Артур Конан-Дойл
Хирург с Гастеровских болот
Глава I
ПОЯВЛЕНИЕ НЕИЗВЕСТНОЙ. ЖЕНЩИНЫ В КИРКБИ-МАЛЬХАУЗЕ
Городок Киркби-Мальхауз угрюм и открыт всем ветрам.
Болота, окружающие его, сумрачны и неприветливы. Он состоит
из одной-единственной улицы; серые каменные домики, крытые
шифером, разбросаны по склонам длинных торфяных холмов,
заросших дроком. Вдали видны очертания гористой местности -
йоркшира; округленные вершины холмов как бы играют в прятки
друг с другом. Вблизи пейзаж имеет желтоватый оттенок, но
по мере удаления этот оттенок переходит в оливковый цвет, за
исключением разве только тех мест, где скалы нарушают
однообразие этой бесплодной равнины. С небольшого холма,
расположенного за церковью, можно разглядеть на западе
золотые и серебряные полосы: там пески Моркэмба омываются
водами Ирландского моря.
И вот летом 1885 года судьба занесла меня, Джемса
Эппертона, в это заброшенное, уединенное местечко. Здесь не
было ничего, что могло бы заинтересовать меня, но я нашел в
этих краях то, о чем давно мечтал: уединение. Мне надоела
никчемная житейская суета, бесплодная борьба. С самых юных
лет я был во власти бурных событий, удивительных испытаний.
К тридцати девяти годам я побывал повсюду. Не было, кажется
таких стран, которые бы я не посетил; вряд ли существовали
радости или беды, которые я не испытал бы. Я был в числе
немногочисленных европейцев, впервые проникших на далекие
берега озера Танганьика, дважды побывал в непроходимых
безлюдных джунглях, граничащих с великим плоскогорьем
Рорайма. Мне приходилось сражаться под разными знаменами, я
был в армии Джексона в долине Шенандоа, был в войсках Шанзи
на Луаре, и может показаться странным, что после такой
бурной жизни я мог удовлетвориться бесцветным прозябанием в
Западном Райдинге. Но существуют обстоятельства, при
которых мозг человека бывает в таком состоянии экстаза, по
сравнению с которым все опасности, все приключения кажутся
обыденными и банальными.
Многие годы я посвятил изучению философий Египта, Индии,
Древней Греции, средневековья. И сейчас наконец-то и?
огромного хаоса этих учений передо мной стали смутно
вырисовываться величественные истины. Я, кажется, был
близок к тому, чтобы понять значение символов, которые люди
высоких знаний применяли в своих трудах, желая скрыть
драгоценные истины от злых и грубых людей. Гностики и
неоплатоники, халдеи, розенкрейцеры, мистики Индии - все их
учения были мне знакомы, я понимал значение и роль каждого
из них. Для меня терминология Парацельса, загадки
алхимиков, видения Сведенборга имели глубокий смысл и
содержание. Мне удалось расшифровать загадочные надписи
Эль-Сирма, я понимал значение странных письмен, начертанных
неизвестным народом на отвесных скалах Южного Туркестана.
Поглощенный этими великим" захватывающими проблемами, я
ничего не требовал от жизни, за исключением скромного уголка
для меня и моих книг, возможности продолжать исследования
без вмешательства кого бы то ни было.
Но даже в этом уединенном местечке, окруженном торфяными
болотами, я, как оказалось, не смог укрыться от наблюдений
посторонних. Когда я проходил по улице городка, местные
жители с любопытством глядели мне вслед, а матери прятали
своих детей. По вечерам, кода мне случалось выглядывать из
окна, я замечал группу глупых поселян, полных любопытства и
страха. Они таращили глаза и вытягивали шеи, стараясь
разглядеть меня за работой. Моя болтливая хозяйка засыпала
меня тысячами вопросов по самым ничтожны
