Конгрив Уильям - Любовь За Любовь
Уильям Конгрив
Любовь за любовь
Перевод Р. В. Померанцевой; стихи в переводе А. С. Голембы
1695
Nudus agris, nudus nummis paternis
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Insanire parat certa ratione modoque
Horat. Lib. II, Sat. 3
{Лишенный земель, лишенный отцовских денег
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Жить, как безумный, и вместе по точным законам рассудка
Гораций. Сатиры (II, 3, 183, 271)
(Перевод М. Дмитриева)}
ДОСТОПОЧТЕННОМУ ЧАРЛЗУ, ГРАФУ ДОРСЕТСКОМУ И МИДДЛСЕКСКОМУ,
КАМЕРГЕРУ ДВОРА ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА,
КАВАЛЕРУ ДОСТОСЛАВНОГО ОРДЕНА ПОДВЯЗКИ И ПРОЧИЯ {1}
Милостивый государь!
Начинающий поэт бывает тщеславен и хвастлив не менее молодого
любовника, а посему вельможе, поощрившему первого, равно как и даме,
проявившей благосклонность ко второму, грозит, что при первом же случае об
этом узнает весь свет.
Однако лица, повинные в подобной нескромности, движимы разными
побуждениями: любовник вожделеет погубить чужую репутацию, поэт - лишь
усердствует об укреплении собственной. Прошу вашу милость поверить, что я
был движим вторым, и принять это как оправдание и причину настоящего
посвящения.
Король - отец своей страны; и поскольку ваше сиятельство - признанный
суверен в области поэзии, всякое творение, вышедшее из ее недр, властно
притязать на высочайшее ваше покровительство; я, стало быть, лишь пользуюсь
своим ленным правом, обращаясь к вашему сиятельству с благодарственными
речами, содержащими одновременно прошение о покровительстве.
Мне знакома обычная форма поэтического посвящения, состоящего из
гирлянды панегириков, в коих автор всячески прославляет своего патрона,
дабы, наделив его разными лучезарными свойствами, возвысить над простыми
смертными. Однако не в этом состоит моя цель, да и ваша милость в том не
нуждается. Я довольствуюсь честью обратиться к вашему сиятельству с этим
посланием и удерживаю себя от тщеславной попытки приукрашивать или толковать
ваш характер.
Признаюсь, не без внутренней борьбы поступаю я так, как подсказывает
мне долг; ибо трудно воздержаться от похвал тому, что рождает в нас
восхищение. И все ж я намерен следовать не примеру Плиния {2}, а его
заповеди, высказанной в панегирике императору Траяну {3}: Nee minus
considerabo quid aures ejus pati possint, quam quid virtutibus debeatur {Я
не меньше буду думать о том, что смогут вынести его уши, чем о том, что
причитается добродетелям (лат.).}.
Я привожу здесь эту цитату не из желания блеснуть эрудицией, а
единственно потому, что она весьма соответствует случаю. В этом тексте (ваша
милость изволила читать его еще до представления на театре) имеются
некоторые места, опущенные при постановке, в том числе - целая сцена из III
акта, предназначенная для того, чтобы сюжет не развивался с излишней
стремительностью и полнее раскрылся нелепый характер Форсайта, много
потерявший без этой сцены. Однако я боялся, что пьеса чересчур длинна, и
сократил ее где возможно. И хотя я немало потрудился над этим и столичная
публика приняла мою пьесу с одобрением, я бы рад сократить ее еще более,
если б не опасался, что многочисленным характерам, в ней выведенным, станет
тогда тесно.
Та же боязнь многословия (подобный недостаток не искупается никакими
красотами стиля) побуждает меня не докучать более вашей милости и не
утруждать вас, милорд, пустейшими предметами, занимающими
преданного и покорного слугу вашего сиятельства
Уильяма Конгрива
ПРОЛОГ,
ПРЕДЛОЖЕННЫЙ ДЛЯ ПРОЧТЕНИЯ ПО СЛУЧАЮ ОТКРЫТИЯ
НОВОГО ТЕАТРА {4}.
