Библиотека в кармане -зарубежные авторы

         

Кристи Агата - Дельфийский Оракул


Агата КРИСТИ
ДЕЛЬФИЙСКИЙ ОРАКУЛ
Греция мало интересовала миссис Уиллард Д. Петере, а о Дельфах, сказать по
правде, она и вовсе не слыхала.
Духовной вотчиной миссис Петере были Париж, Лондон и Ривьера. Ей нравилось
останавливаться в гостиницах, но только в таких, где есть пушистые ковры,
роскошная кровать, изобилие несущих свет электрических приспособлений - вплоть
до торшера с регулируемой яркостью, вдоволь горячей и холодной воды и телефон
под рукой, по которому всегда можно заказать чай, закуски, минеральную воду,
коктейли или же просто поболтать с подругой.
В дельфийской гостинице ничего этого не было. Там был только изумительный
вид из окна, чистая постель, не менее чистые стены, комод, стул и умывальник.
В душ можно было попасть исключительно по записи, что, впрочем, не
гарантировало наличия горячей воды.
Миссис Петере представлялось, как все будут поражены, узнав, что она
посетила Дельфы, и, в предвидении расспросов, изо всех сил старалась вызвать у
себя интерес к Древней Греции. Интерес не приходил. Скульптуры все были
какие-то недоделанные, - если у статуи наличествовала голова, можно было быть
уверенной, что у нее не окажется руки или ноги. Пухлый мраморный ангелок с
крылышками, украшавший надгробие мужа, был ей куда симпатичнее.
Однако она не призналась бы в этом ни за что на свете - хотя бы уже из
боязни оскорбить художественный вкус своего сына Уилларда. Собственно, ради
него она и принимала все эти муки: холодную неудобную комнату, угрюмую
прислугу и шофера, чей омерзительный затылок вынуждена была созерцать
ежедневно. Ибо восемнадцатилетний Уиллард (до недавнего времени вынужденный
носить ненавистную ему приставку "младший") был единственным сыном миссис
Петере, которого она боготворила. Именно его, Уилларда, обуяла страсть к
античному искусству, и именно он, тощий, бледный и очкастый Уиллард потащился
в его поисках через всю Грецию.
Они побывали в Олимпии , где миссис Петере не могла побороть чувства, что
неплохо бы там немного прибраться; видели Парфенон , показавшийся ей довольно сносным, осмотрели - совершенно, по ее
мнению, ужасные - Афины . Коринф и Микены оказались сущим мучением уже не только для нее, но и для
шофера.
Миссис Петере решила, что Дельфы - последняя капля. В них абсолютно нечего
было делать, кроме как бродить между развалинами. А Уиллард даже не бродил -
он ползал! Часами ползал на коленях, изучая какие-то древнегреческие надписи и
периодически восклицая: "Мамочка, ты только послушай!", после чего зачитывал
такое, скучнее чего миссис Петере сроду не слыхивала.
Тем утром Уиллард с утра пораньше отправился рассматривать какую-то
византийскую мозаику .
Прислушавшись к себе, миссис Петере вынуждена была признаться, что
византийская мозаика, образно - как, впрочем, и фактически - говоря, ее не
греет. Она отказалась от прогулки.
- Понимаю, мама, - согласился Уиллард. - Ты хочешь пойти куда-нибудь, где
никого нет, и просто посидеть, впитывая мощь и величие этих развалин.
- Точно, цыпленок, - сказала миссис Петере.
- Я знал, что это место тебя проймет, - взволнованно сказал Уиллард,
выходя из номера.
Миссис Петере глубоко вздохнула, вылезла из кровати и отправилась
завтракать.
В столовой никого не было. Только четыре человека. Мать с дочерью, обе
одетые во что-то несуразное (миссис Петере знать не знала, что такое пеплум
) и оживленно толкующие об искусстве
самовыражения в танце; потом полный пожилой господин по имени Томпсон, спасший
чемодан, забытый ею в





Содержание раздела