Библиотека в кармане -зарубежные авторы

         

Лоуренс Дэвид Герберт - Вещи


Дэвид Герберт Лоуренс
Вещи
Рассказ
Перевод с английского Ларисы Ильинской
Они были, что называется, людьми с идеалами, оба -- выходцы из Новой
Англии. Оговоримся: мы начинаем издалека, с довоенного времени. За несколько
лет до войны они встретились и поженились; он -- молодой человек из
Коннектикута, высокий, с острым взглядом, и она -- маленькая девушка из
Массачусетса, с пуританской строгостью в облике и манерах. У обоих имелись
деньги. Правда, небольшие. Даже если сложить вместе, получалось неполных три
тысячи в год. Но все же они давали свободу. Свободу!
Ах, свобода! Свобода распоряжаться жизнью по-своему! Молодость;
двадцать пять и двадцать семь лет, с возвышенными идеалами, с общей любовью
к прекрасному, тяготением к "индийской философии"-- разумея под этим, увы,
теософию миссис Безант1 -- и с доходом почти в три тысячи
годовых! А впрочем, что такое деньги? Жить полной и прекрасной жизнью -- вот
предел желаний. В Европе, разумеется, у самой колыбели культуры. Можно бы,
пожалуй, и в Америке -- той же Новой Англии, предположим. Однако с
определенными издержками в части "прекрасного". Истинно прекрасное созревает
за века. Барокко стоит лишь на полпути к истинной, зрелой красоте. Нет,
подлинная красота, серебристое ее цветение, золотой медвяный букет восходит
к Возрождению, а не к более поздним временам, когда вкусы измельчали.
________________
1 Анн Безант (1847--1933) -- английская теософка.
А потому сразу после свадьбы в Нью-Хейвене чета идеалистов села на
пароход и отправилась в Париж -- Париж, где все дышит стариной. Сняли ателье
на бульваре Монпарнас и зажили как настоящие парижане, но не в нынешнем,
пошлом смысле слова, а в прежнем, полном очарования. Мерцающий мир подлинных
импрессионистов, Моне и его последователей; мир, зримый в категориях чистого
света, тонов и полутонов! Какая прелесть! Прелесть ночей у реки, утренние
часы на старых улицах, возле цветочных лотков и книжных киосков;
послеполуденные прогулки по Монмартру или Тюильри, вечера на бульварах!
Оба занимались живописью, однако не слишком рьяно. Искусство не
захватило их безраздельно, и они не пытались беззаветно отдаться Искусству.
Писали понемногу, и только. Обзаводились знакомыми -- по возможности своего
круга, хотя приходилось мириться и с исключениями. И были счастливы.
Но, по-видимому, человеку в жизни необходимо за что-то уцепиться. "Быть
свободным", "жить полной и прекрасной жизнью" невозможно, увы, если не
прилепиться к чему-нибудь. "Полная и прекрасная жизнь" немыслима без прочной
привязанности к чему-то основательному -- во всяком случае, если говорить о
людях с идеалами,-- иначе наступает скука, происходит некое качание
незакрепленных нитей в воздухе: так раскачиваются жадные усики лозы,
тянутся, поворачиваются, ища, за что бы уцепиться, по чему бы вскарабкаться
выше, к животворящему солнцу. Не найдя ничего, лоза, достойная называться
лозой только наполовину, способна лишь влачиться по земле. В этом и
заключается свобода -- в том, чтобы ухватиться за нужный колышек. А каждый
человек -- лоза. В особенности человек возвышенный. Он -- лоза, и его
потребность -- цепляться и карабкаться вверх. И того, чья участь -- быть
ничтожной картофелиной, репой, деревянной чуркой, он презирает.
Наши идеалисты были предельно счастливы, но при этом постоянно
нащупывали, к чему бы прикрепиться. На первых порах им хватало Парижа. Они
обследовали Париж вдоль и поперек. И учили французский, пока не заговорили
на нем так бойко





Содержание раздела