Льювеллин Сэм - Расчёт Вслепую
РАСЧЁТ ВСЛЕПУЮ
Сэм ЛЬЮВЕЛЛИН
Глава 1
Я пробудился внезапно. Было темно. Стрелки показывали 4 часа 3 минуты, и над шиферной крышей завывал ветер, сливаясь с низким и глухим ревом.
И тогда я понял, почему проснулся.
Выкатившись из теплой постели, я начал дрожать. Шерстяное нижнее белье, джинсы, вязаная фуфайка с водоотталкивающей пропиткой и такие же толстые носки. Черт возьми, опаздываю!
Надо быстрей. Вниз, в кухню. Вчерашние тарелки громоздятся в раковине. Взгляд на чайник - для кофе нет времени; вот я уже у крыльца, рывком натягиваю полусапожки из желтой резины с нескользящими подошвами, непромокаемые желтые штаны и куртку, шапочку из верблюжьей шерсти и поверх нее зюйдвестку. Уф-ф!
Молодец.
Ветер ударил словно мокрым мешком. Он подталкивал, проясняя мысли, пока я бежал по Кей-стрит и Фор-стрит. Гудронированная дорога и витрины блестели от дождя под желтым светом фонарей.
Так мог выглядеть любой маленький городок Англии ранним утром, если бы не пахнувший морем ветер и грохот, который становился все громче, по мере того как я пересекал поспешно Фор-стрит и несся по склону к набережной, и не то, что разбудило меня.
Я понял, что дело плохо. Понимать это я научился, наблюдая Фор-стрит в течение двадцати пяти лет. В спокойный июльский день она выглядела как реклама бюро путешествий “Посетите солнечный Пултни”: белые домики, сгрудившиеся на холме над синим простором с кромкой кружевной пены.
Теперь это ажурное плетение сделалось яростной массой водяной пыли, она свистела над клумбами тюльпанов и машиной, оставленной каким-то идиотом на дороге. Опустив голову, я бежал к вооружению из рифленого железа, находившемуся слева, под укрытием Таможни, до которого было две сотни ярдов.
Промчалась подпорченная солью “кортина”, веера брызг вырывались из-под шин. Я по-прежнему бежал. Перед зданием из рифленого железа горел яркий светильник.
Двое мужчин выскочили из машины и мигом нырнули в дверной проем. Я отставал от них на полминуты, мигая от резких огней, которые освещали надводную часть и темно-синий корпус “Эдит Эгаттер”.
- Последний! Все в сборе, - сказал Чифи Барнс, рулевой и старшина шлюпки; густые брови хмурились под краем зюйдвестки.
- Что случилось? - спросил я, сражаясь с подтяжками мокрого от пота снаряжения, выданного Королевской национальной организацией спасения на водах. У меня ушло четыре минуты на бросок от дома - вместо десяти.
- Яхта, - сказал Чифи. - Зубья. - Он отвернулся. - Запускаем двигатели.
Во внутренностях лодки два дизеля-близнеца чихнули, провернулись и мягко завелись с первым поворотом маховика. Я жаждал кофе и не хотел думать о яхте. Слишком многие из моих друзей были связаны с этими посудинами.
- Двери открыть, - сказал Чифи. - По местам.
Удары ветра перешли в вой, и на дальнем конце эллинга вместо деревянной стены возникли сквозняк и дождь. Я пристегнулся к лееру. Огни погасли.
- Отпускай, - сказал Чифи.
Последовал глухой звук, когда отошли клинья. Спасательная шлюпка двинулась. Когда она проходила двери, ветер качнул ее.
Под килем кратко громыхнули салазки; в какой-то момент двадцать тонн машины и двенадцать человек действовали в точном соответствии с законом земного притяжения, затем напряглись колесные суставы; лодка плюхнулась в воду, разметав фонтан брызг, встряхнулась и пошла.
Я спустился вниз, надеясь на кофе. Джордж кричал что-то в радиопередатчик. Пахло керосином и гниловатым днищем. “Эдит Эгаттер” давно следовало заменить. Суденышко назвали в честь моей бабушки, а со дня ее смерти прошло уже со
