Маккой Хорас - Скажи Будущему - Прощай !
ХОРАС МАККОЙ
СКАЖИ БУДУЩЕМУ - ПРОЩАЙ!
ГЛАВА 1
Когда ты просыпаешься утром, которого ждал всю свою жизнь, то все
происходит почти мгновенно. Никакой полудремы, никакой раскачки и никаких
там выкрутасов типа" душа медленно возвращается в свое тело из объятий
Морфея"и прочей дребедени. Просто открыл глаза-и ты уже проснулся, как
будто и не было никакого сна. Вот так со мной и случилось. Ведь в то утро и
должно было все произойти.
Я буквально дрожал от накопившегося возбуждения и желания, чтобы все
уже осталось позади, хотя лучше было поберечь свои нервы для решающей
минуты, - в ближайшие час-полтора ничего не произойдет, ну, разве что в
половине шестого. А сейчас было ещё около четырех, правда, темно и почти
ничего толком не видно, но я точно чувствовал, что ещё только несколько
минут пятого. Слишком мало света проникало в помещение через единственное
окно, и, казалось, пробиваясь через изливавшееся наружу зловоние, он
попадал туда изрядно потрепанным. Ведь в тюремном бараке спали семьдесят
два немытых мужика, прикованных к своим койкам. А когда запах семидесяти
двух давно немытых тел сливался воедино, получалось нечто непостижимое для
среднего ума.
Но даже это не могло запугать наше раннее утро. Неукротимое и упорное,
оно всегда возвращалось и его крохотная частичка перепадала и мне. Я уже не
спал, предвкушая встречу, жадно вдыхая свою долю утренней свежести, и в
моей памяти оживали картины прошлой жизни: птицы состязались в пении как
средневековые рыцари на турнире, кукарекали петухи, мычали коровы: "Не-е-т
сена, не-е-е-т молока" - так моя бабушка переводила мне их язык и дед
вполне разделял эту точку зрения. Он вообще знал массу ненужных и
бесполезных вещей, например, мог перечислить по именам всех любовниц
Адриана, назвать истинную причину (замалчиваемую историками), подвигнувшую
короля Ричарда предпринять третий крестовый поход, или неделю, когда
спариваются северные олени, а также часы приливов в Новой Скотии.
Похоже, ему было известно все, кроме того, как вести хозяйство на
ферме, и потому он предпочитал полеживать на пуховой перине в боковушке,
где Лонгстрит однажды провел целую ночь, укутавшись лоскутным одеялом, под
которым я часто прятался от старого Джона Брауна из Осаватоми, давно
покойного, беспокойный дух которого похищал непослушных детей. Я лежал и
прислушивался к утренним звукам, прятался от старого Джона (или от кого-то
еще, трудно сказать), испытывая все детские страхи (которые не так
разрушительны как у взрослых) и ждал, когда наступит день...
Полумрак начинал рассеиваться, люди начинали просыпаться, позвякивая
цепями, но чтобы понять, что все пришло в движение, эти звуки были излишни,
это можно было ощутить по нараставшему зловонию; нечто подобное происходит,
когда чистят лук. Обитатели барака закашлялись, заворчали, отхаркиваясь и
отплевываясь. На соседней койке потянулся Бадлонг, тощий, плюгавый
педераст, и повернулся ко мне.
- Ты ещё раз приснился мне этой ночью, милашка. - И последний,
проклятый содомист, - подумал я про себя, но вслух поинтересовался. - Такой
же сладкий, как и прежде?
- Слаще...
- Ты великолепен. Я от тебя просто без ума, - у меня поднялось
настроение от мысли, что сегодня днем я его наконец прикончу, как только
доберусь до оружия, которое должна была припрятать Холидей.
Оставалось только надеяться, что оно уже там, где ему и надлежит быть,
и Кобетт не подведет. Он был служащим на ферме, а по воскресеньям
подрабатывал охранником в комнате для
