Манн Томас - Доклад - Иосиф И Его Братья
Томас Манн
Доклад: Иосиф и его братья
Меня часто спрашивают, почему я, собственно говоря, решил обратиться к
этому ни на что не похожему, далекому от современности сюжету и что меня
побудило построить на основе библейской легенды об Иосифе Египетском
эпически обстоятельный, монументальный цикл романов, которому я отдал так
много лет труда. Задающие этот вопрос вряд ли будут удовлетворены, если,
отвечая на него, я остановлюсь на внешней, так сказать, анекдотической,
стороне дела и расскажу о том, как однажды вечером, в Мюнхене, - с того
времени прошло целых пятнадцать лет, - меня почему-то потянуло раскрыть
мою старую фамильную Библию, чтобы перечитать в ней эту легенду.
Достаточно сказать, что я был восхищен и сразу же начал нащупывать пути и
взвешивать возможности, - а нельзя ли преподнести эту захватывающую
историю совершенно по-иному, рассказать ее заново, воспользовавшись для
этого средствами современной литературы, _всеми_ средствами, которыми она
располагает, - начиная с арсенала идей и кончая техническими приемами
повествования? Экспериментируя в уме, я почти с самого начала связывал мои
поиски с известной традицией: мне вспомнился Гете и то место в его
мемуарах "Поэзия и правда", где он рассказывает, как однажды, еще в
детстве, он развил историю об Иосифе в пространную импровизированную
повесть, которую он продиктовал одному из своих товарищей, но вскоре
предал сожжению, так как, на взгляд самого автора, она была еще слишком
"бессодержательной". Поясняя, почему он взялся за эту явно преждевременную
для подростка задачу, шестидесятилетний Гете говорит: "Как много свежести
в этом безыскусственном рассказе; только он кажется чересчур коротким, и
появляется искушение изложить его подробнее, дорисовав все детали".
Удивительно! Отдавшись моим мечтаниям, я тотчас же вспомнил об этой
фразе из "Поэзии и правды": я знал ее наизусть, мне не надо было ее
перечитывать. Она и в самом деле как будто создана для того, чтобы служить
эпиграфом к произведению, которое я тогда задумал, - ведь она дает самое
простое и самое убедительное объяснение мотивов, побудивших меня взяться
за эту задачу. Искушение, которому наивно поддался юный Гете,
вознамерившись изложить "во всех подробностях" скупую, как репортаж,
легенду из Книги Бытия, - это искушение суждено было испытать и мне, но ко
мне оно пришло в том возрасте, когда я мог надеяться, что, разрабатывая
сюжет, я сумею извлечь из него и нечто нужное людям, какое-то внутреннее
содержание. Но что значит разработать до мелочей изложенное вкратце? Это
значит точно описать, претворить в плоть и кровь, придвинуть поближе нечто
очень далекое и смутное, так что создается впечатление, будто теперь все
это можно видеть воочию и потрогать руками, будто ты наконец раз и
навсегда узнал всю правду о том, о чем так долго имел лишь очень
приблизительные представления. Я до сих пор помню, как меня позабавили и
каким лестным комплиментом мне показались слова моей мюнхенской
машинистки, с которыми эта простая женщина вручила мне перепечатанную
рукопись "Былого Иакова", первого романа из цикла об Иосифе. "Ну вот,
теперь хоть знаешь, как все это было на самом деле!" - сказала она. Это
была трогательная фраза, - ведь на самом деле ничего этого не было.
Точность и конкретность деталей является здесь лишь обманчивой иллюзией,
игрой, созданной искусством, видимостью; здесь пущены в ход все средства
языка, психологизации, драматизации действия и даже приемы исторического
коммен
