Библиотека в кармане -зарубежные авторы

         

Маркес Габриэль Гарсиа - Исабель Смотрит На Дождь В Макондо


prose_classic Габриэль Гарсиа Маркес Исабель смотрит на дождь в Макондо Макондо ru es Ростислав Рыбкин Буся Book Designer 4.0 19.01.05 bd-a4k6ujmlqrtal7sla 1.0 Последнее путешествие корабля-призрака Пресс Лтд. Москва 1991 Габриэль Гарсиа Маркес
Исабель смотрит на дождь в Макондо
Непогода пришла в воскресенье после мессы. Ночь была очень душная, и еще утром никто не думал, что сегодня может пойти дождь. Не успели мы, женщины, выйти из церкви и раскрыть зонты, как подул тугой темный ветер, который одним мощным порывом смел и закружил пыль и сухую майскую кору. Кто-то рядом со мной сказал:
— Будет дождь.
А я уже это знала. Почувствовала, когда мы вышли на паперть и меня вдруг пронизала дрожь от ощущения какой-то вязкости внутри. Мужчины заспешили к ближайшим домам, одной рукой придерживая сомбреро, другой — прикрывая лицо платком от поднятого ветром облака пыли.

А потом хлынул дождь, и небо, серое и студенистое, заколыхалось совсем близко, над самыми нашими головами.
Остаток утра мы с мачехой провели, сидя в галерее, довольные, что дождь оживит розмарин и туберозы, изнывающие от жажды в своих ящиках после семи месяцев летнего зноя с его раскаленной пылью. В полдень земля перестала блестеть, и свежий, бодрящий запах дождя и розмарина смешался с запахом взрыхленной почвы, вновь пробуждающихся растений. Во время обеда отец сказал:
— В мае дождь — значит, засухи не будет.
Мачеха, улыбающаяся, словно пронизанная светящейся нитью нового времени года, сказала мне:
— То же самое и в проповеди говорилось.
И мой отец улыбнулся, и пообедал с аппетитом, и даже посидел потом в галерее — было видно, что ему хорошо. Он сидел молча, с закрытыми глазами, но не спал, а как будто грезил наяву.
Дождь лил весь день, не усиливаясь, но и не затихая. Звук
воды, падающей на землю, был монотонным и спокойным; казалось, что мы весь день едем на поезде. Но мы даже не заметили, как глубоко дождь проникает в наши чувства.

На рассвете в понедельник, когда мы затворили дверь, чтобы укрыться от резкого, стылого холодка, которым тянуло из патио, наши души уже наполнились дождем доверху. А позже, утром — потекло через край. Мы с мачехой снова смотрели на наш сад.

Бурая и твердая майская земля превратилась за ночь в темное вязкое месиво, похожее на дешевое мыло. Между цветочными ящиками бежали быстрые ручейки.
— Теперь уж они напились досыта, — сказала мачеха.
И я увидела, что она больше не улыбается и ее вчерашнее оживление сменилось серьезностью и усталостью.
— Наверно, — сказала я, — надо, чтобы работники на время дождя перенесли их в коридор.
Так и сделали, а дождь все рос и рос огромным деревом над другими деревьями. Отец сел на то же место, где сидел в воскресенье после обеда, но ни словом не упомянул о дожде, а сказал только:
— Плохо спал эту ночь, проснулся ни свет ни заря от боли в пояснице.
И остался сидеть там, у самой решетки, положив вытянутые ноги на стул, повернувшись лицом к пустому саду. Только днем, отказавшись от обеда, отец подал голос:
— Похоже, что этот дождь никогда не кончится.
И я вспомнила месяцы жары. Вспомнила август, нескончаемое оцепенение сиест, когда мы умирали под бременем томительных часов в одежде, облепившей потное тело, а снаружи доносилось глухое и назойливое гуденье этих часов, которым не было конца.

Я смотрела на мокрые стены — щели между досками стали шире. Смотрела на наш маленький сад, впервые пустой, и на куст жасмина у стены сада — память о моей матери. Смотрела на отца, который сидел в качалке, подложив под больную спину подушку,





Содержание раздела