Меррит Абрахам Грайс - Три Строчки На Старофранцузском
sf Абрахам Грэйс Меррит Три строчки на старофранцузском В рассказе «Три строчки на старофранцузском» («Three Lines of Old French», опубликован в «All-Story» от 9 августа 1919 года) действие происходит во время только что отгремевшей Мировой войны — которая тогда еще не называлась Первой. Солдат экспедиционного корпуса Питер Лавеллер, стоящий на часах, лишь невероятными усилиями воли не дает себе заснуть — до того, как встать на этот пост, он провел на передовой трое суток без сна.
Проходящий мимо него офицер, военный хирург, замечает его состояние и, чтобы продемонстрировать своим спутникам возможности пограничного состояния человеческой психики, несколькими простыми действиями вызывает у Лавеллера необычайно живую галлюцинацию. Тот видит яркие краски дня, мир, не тронутый войной, как будто помолодевший близлежащий замок-chateau, беседует с девушкой, в которую успевает влюбиться, и которая говорит ему, что она умерла двести лет назад. Он полон восторга, он хочет вернуться в реальный мир, чтобы сообщить своим друзьям, что смерти нет, что жизнь человека продолжается и за гранью земного бытия...
1919 ru en Ustas FB Tools 2006-06-14 www.lib.ru 6F6F6F00-1405-4447-90D0-9044E4BCCE82 1.0 v.1.0 — создание файла fb2 by Ustas
А. Меррит. Лесные женщины/авт. сборник Издательства «Сигма — пресс, Амбер — ЛТД» Москва 1995 5-88358-049-1 Абрахам Меррит
Три строчки на старофранцузском
***
— Война оказалась исключительно плодотворной для развития хирургической науки, — закончил Хоутри, — в ранах и мучениях она открыла неисследованные области, в которые устремился гений человека, а проникнув, нашел пути победы над страданием и смертью, потому что, друзья мои, прогресс есть извлечение из крови жертв. И все же мировая трагедия открыла еще одну область, в которой будут сделаны еще более грандиозные открытия. Для психологов это была непревзойденная практика, большая, чем для хирургов.
Латур, великий французский медик, выбрался из глубин своего большого кресла; красные отблески пламени очага падали на его проницательное лицо.
— Это верно, — сказал он. — Да, это верно. В этом горниле человеческий мозг раскрылся, как цветок под горячим солнцем. Под ударами колоссального урагана примитивных сил, захваченные в хаосе энергии, физической и психической — хоть сам человек породил эти силы, они захватили его, как мошку в бурю, — все те тайные, загадочные факторы мозга, которые мы из-за отсутствия подлинных знаний называем душой, сбросили все запреты и смогли проявиться.
— Да и как могло быть иначе — когда мужчины и женщины, охваченные предельным горем или радостью, раскрыли глубины своего духа, — как могло быть иначе в этом постоянно усиливавшемся крещендо эмоций?
Заговорил Мак-Эндрюс.
— Какую психическую область вы имеете в виду, Хоутри? — спросил он.
Мы вчетвером сидели перед очагом в зале Научного клуба: Хоутри, руководитель кафедры психологии одного из крупнейших колледжей, чье имя почитается во всем мире; Латур, бессмертный француз; Мак-Эндрюс, знаменитый американский хирург, чей труд во время войны вписал новую страницу в сверкающую книгу науки; и я. Имена троих не подлинные, но сами они таковы, какими я их описал; и я обещал не давать больше никаких подробностей.
— Я имею в виду область внушения, — ответил психолог.
— Реакция мозга, проявляющая себя в видениях: случайная формация облаков, которая для перенапряженного воображения наблюдателей становится небесным войском Жанны Д'Арк; лунный свет в разрыве облаков кажется осажденным огненным крестом, кот
