Мопассан Ги - Отцеубийца
prose_classic Ги де Мопассан Отцеубийца ru fr Roland roland@aldebaran.ru FB Tools 2006-03-13 6562B5F6-18C2-455E-A51F-8D7915EECE6D 1.0 Ги де Мопассан
Отцеубийца
Адвокат настаивал на помешательстве. Как же было объяснить иначе это странное преступление?
Однажды утром в камышах около Шату были найдены два трупа — мужчины и женщины, — в которых опознали двух пожилых супругов, людей богатых и хорошо известных в высшем свете; они полюбили друг друга еще в молодости, но поженились только в прошлом году, так как женщина овдовела лишь за три года до этого. Никто не знал, чтобы у них были враги, не было обнаружено также следов ограбления.
Очевидно, их тела бросили с берега в реку после того, как они были убиты каким-то металлическим остроконечным предметом Следствие ничего не раскрыло. Допрошенные лодочники ничего не знали, дело уже собирались прекратить, как вдруг из соседней деревни явился молодой столяр Жорж Луи, по прозвищу «Буржуа», и отдал себя в руки властей.
На все вопросы он отвечал только одно:
— Мужчину я знал года два, а женщину полгода Они часто давали мне чинить старинную мебель, потому что я мастер своего дела.
Когда же его спрашивали: «Почему вы их убили?» — он упрямо отвечал: «Убил, потому что хотел убить» Больше ничего от него не могли добиться.
Этот человек был, очевидно, незаконнорожденным его отдали ребенком на воспитание в деревню, а затем бросили. У него не было иного имени, кроме Жорж луи но когда он подрос и стал проявлять исключительные способности, врожденный тонкий вкус, изящество, которых не было у его товарищей, ему дали прозвище «Буржуа» и уже не называли иначе.
Он избрал своей профессией столярное ремесло и слыл замечательным мастером. Он даже занимался немного резьбой по дереву. Его считали человеком необузданным, сторонником коммунистических и даже нигилистических учений, искусным оратором на рабочих и крестьянских собраниях, имеющим влияние на избирателей; говорили также, что он большой любитель авантюрных романов с кровавой развязкой.
Адвокат настаивал на помешательстве.
Да и как было объяснить иначе, что этот мастеровой убил своих лучших клиентов, богатых и щедрых (он признавал это), клиентов, которые за два года дали ему заработать три тысячи франков (это подтверждалось его книгой счетов)? Было только одно объяснение: сумасшествие, навязчивая идея, овладевшая деклассированным человеком, который в лице двух буржуа мстит всей буржуазии. Тут адвокат, умело намекнув на прозвище «Буржуа», данное в деревне этому незаконнорожденному, воскликнул:
— Разве это не ирония, не такая ирония, которая способна еще более ожесточить несчастного человека, не имеющего ни отца, ни матери? Он ярый республиканец. Да что я говорю?
Он даже принадлежит к той политической партии, представителей которой республика когда-то расстреливала и ссылала, но теперь принимает с распростертыми объятиями, к партии, для которой поджог является принципом, а убийство — лишь обычным средством для достижения цели.
Этого человека погубили те самые плачевные доктрины, которые проповедуются теперь на собраниях. Он слышал, как республиканцы, даже женщины — да, да, женщины! — требовали крови господина Гамбетты, крови господина Греви; его больной рассудок совсем помрачился, и он тоже захотел крови, крови буржуа! Не его надо судить, господа, а коммуну!
В зале послышался гул одобрения. Чувствовалось, что адвокат выиграл дело. Государственный прокурор отказался от реплики.
Тогда председатель суда задал подсудимому обычный вопрос:
— Обвиняемый! Что
