Моуэт Фарли - Не Кричи, Волки !
Фарли МОУЭТ
НЕ КРИЧИ, ВОЛКИ!
Посвящается Ангелине
1
Долгие годы и большое расстояние разделяют ванную комнату моей
бабушки в Оквилле (Онтарио) и волчье логово в тундре центрального
Киватина. В мои намерения не входит описание всего жизненного пути,
лежащего между этими крайними точками. Но у всякого рассказа должно быть
начало, поэтому б историю моего житья-бытья среди волков следует начинать
с бабушкиной ванной.
В пятилетнем возрасте я не обнаруживал ни малейших признаков будущего
призвания, хотя у большинства одаренных детей они появляются значительно
раньше. Возможно, именно огорчение, вызванное моей неспособностью хоть
как-то проявить себя, побудило родителей отвезти меня в Оквилль. Там они
подкинули незадачливого сына бабушке с дедушкой, а сами укатили отдыхать.
В оквилльском доме, носившем название "Живая изгородь", царил дух
необычайной чопорности, и я там чувствовал себя не в своей тарелке. Мой
двоюродний брат, постоянный обитатель дома, был немногим старше меня, но
он уже твердо выбрал для себя профессию военного - собрал огромную армию
оловянних солдатиков и целеустремленно готовился стать вторым
Веллингтоном. Моя полная непригодность к роли Наполеона так его разозлила,
что последовал разрыв всяких отношениймежду нами, если не считать самых
официальных.
Моя бабка, валлийская аристократка, так никогда и не простившая мужу
его скобяной торговли, относилась ко мне вполне терпимо, но я никак не мог
преодолеть страха перед ней. Впрочем, ее боялись все, включая дедушку,
который давненько нашел спасение в притворной глухоте. Целые дни дед
проводил вбольшом уютном кожаном кресле, спокойный и невозмутимый, словно
Будда, недоступный житейским бурям, проносившимся по коридарам "Живой
изгороди". Однако могу поклясться, что он отлично слышал слово "виски",
даже сказанное шепотом за три этажа от его комнаты.
В этом доме для меня не нашлось задушевного друга, и я стал повсюду
бродить один, решительно отказываясь расходовать энергию на что-либо
полезное; именно тогда и так неожиданно проявились мои будущие
наклонности.
Однажды жарким летним днем я бесцельно брел вдоль сильно петлявшего
ручейка, как вдруг вышел к пересохшей заводи. На дне ее, чуть прикрытые
зеленым илом, лежали при последнем издыхании три вьюна. Рыбки
заинтересовали меня. Палкой я вытащил их на берег и с нетерпением стал
ждать, когда они заснут, но вьюны никак не хотели умирать. Только я решал,
что они уже окончательно мертвы, как вдруг широкие, безобразные рты
открывались еще для одного вздоха. Столь упорное нежелание подчиниться
судьбе так потрясло меня, что я нашел консервную банку, положил туда
вьюнов, прикрыл илом и понес домой.
Рыбки начинали мне нравиться, и я страшно захотел узнать их поближе.
Только вот вопрос - где их держать? Стиральных корыт в "Живой изгороди"
нет; есть, правда, ванна, но пробка плохо подходит и не держит воду.
Настало время ложиться спать, а я все еще не решил проблему, хотя и
понимал, что даже такие стойкие рабы вряд ли выдержат целую ночь в
консервной банке. Не найдя приемлемого выхода, подгоняемый отчаянием, я
пошел на все и решил пустить рыбок в унитаз бабушкиного старомодного
туалета.
Я был тогда слишком мал и не мог понимать всех специфических
особенностей, которые присущи старости. Одна из них и послужила
непосредственной причиной неожиданного и весьма драматического
столкновения между бабушкой и рыбами, происшедшего глубокой ночью.
Переживание оказалось слишком сильным и для бабушки,
