Мэйо Джеймс - Акулья Хватка
ДЖЕЙМС МЭЙО
АКУЛЬЯ ХВАТКА
МС - с любовью
1
Слуга распахнул дверь на площадку и длинная тень скользнула по
лестничной клетке.
Чарльз Худ поправил шелковое кашне, одарил слугу лучезарной улыбкой,
попрощался и вышел из квартиры.
Дверь за его спиной тихо закрылась. Худ подумал, что Эсприту Лобэр,
чью квартиру он только что покинул, оказался владельцем бесценных сокровищ,
что, безусловно, свидетельствует об огромных средствах, находящихся в его
распоряжении. Худ специально приходил в отсутствие хозяина, рассчитывая
взглянуть чего на коллекцию его картин. Ведь частенько богачи покупали Бог
весть что.
Он бесшумно пересек площадку, покрытую белоснежным ковриком, и
приблизился к лифту. Рубиновый глаз кнопки сообщал, что лифт занят. Худ
ждал. До него донесся слабый запах духов. "Голубые сумерки" от Гэрлена.
Вспомнилась строчка из песенки "Мое сердце отдано моей киске", незатейливый
мотив напомнил ему об очаровательной малышке, которую он когда-то любил.
Лифт миновал площадку, на которой стоял Худ, и остановился этажом
выше. Вокруг стояла тишина. Воистину, этот дом был для миллионеров. Сюда не
проникал вечерний шум парижских улиц. Подъезд выходил на Елисейские поля,
но те словно находились в двадцати милях отсюда.
Красный глазок померк. Послышалась какая-то возня, словно кто-то
спешно вбежал или, наоборот, выбежал из лифта. Худ нажал кнопку и вошел в
спустившуюся кабину. Невысокий толстяк, стоявший в ней, явно не принадлежал
к числу живущих в доме воротил. Худ подметил в нем что-то неуловимо
английское: черты лица, их пропорцию, и особенно покрой зеленой фетровой
шляпы. Плотно закрыв за собой дверь, он нажал на кнопку первого этажа.
Лифт плавно опускался. Слабо жужжал мотор, Худ стоял у самой двери.
Его попутчик жался в дальнем углу. Худ почувствовал, что что-то не так.
Попутчик неотрывно смотрел на него, даже не пытаясь скрыть свою дрожь.
Прошла пара секунд, толстяк бросился вперед, к Худу, и схватил его за руку.
- Господи Боже, я...
Его лицо посерело и покрылось бисеринками пота. Искусственная челюсть
ходила ходуном, то поднимаясь, то опускаясь от судорожных сотрясений
подбородка. Ноги человека подкосились и Худу показалось, что он вот-вот
упадет в обморок.
- Что с вами? Вы больны? Вам плохо?
Худ нажал кнопку экстренной остановки. Лифт замер. У человека
искривился рот, он закрыл лицо руками и рухнул на колени. Шляпа слетела на
пол.
- Попытайтесь прилечь, - сказал Худ, силясь припомнить, что следует
делать в подобных случаях. Кажется, лучше расстегнуть воротничок. Человек
что-то мычал, не сводя с Худа перепуганных глаз. Положение становилось
довольно щекотливым, чего доброго, толстяк начнет отбиваться. Худ склонился
над ним и протянул руки к шее, но толстячок издал душераздирающий вопль и
резко отпрянул назад.
- Нет! Д-дайте мне шанс...
- О чем вы говорите?
Внезапно Худ понял, что для обоих будет гораздо лучше покинуть
замкнутое пространство. Он повернулся и снова нажал кнопку первого этажа.
Лифт плавно скользнул вниз и остановился. Худ раздвинул дверь.
- Побудьте здесь. Я вызову портье.
Но не успел он сделать и шага, как человек вскочил на ноги и вцепился
в его запястье. Худ терпеливо не стал высвобождаться.
- Никого не надо звать. Все в порядке.
- По вашему виду этого не скажешь.
- Через минуту я буду в порядке. - Он тяжело дышал.
- Вы а этом уверены?
Худ внимательно пригляделся к человеку и все понял: толстяк был чем-то
безумно напуган. Едва не до смерти. И все ещё хватался за Худа.
