Надаш Петер - Сказание Об Огне И Знании
Петер Надаш
Сказание об огне и знании
Как-то в знойную летнюю ночь неизвестные лица неведомо с какой целью и
неведомо при каких обстоятельствах подожгли со всех четырех углов Венгрию.
Известно лишь, что на западе пожар занялся под Агфалвой, на востоке - под
Тисабечем, на севере - у села Ноградсакалл, на юге - у Кюбекхазы. И вот
запылало жнивье, занялись иссушенные зноем поля, и вскоре огонь уже подобрался
к околицам четырех селений. Ветерок, безобидный, едва ощутимый, дул у Агфалвы
с запада, у села Тисабеч с востока, у Ноградсакалла с севера, у Кюбекхазы же с
юга, в результате чего пламя стало распространяться в направлении от границ к
центру Венгрии. Будапешт безмятежно спал, ни о чем не подозревая.
Правда, в утренней радиохронике седьмой новостью прошла информация о том,
что в восточных - равно как и в западных, южных и северных - областях страны
пожарные начали на рассвете большие учения. И по этой малозначительной новости
венгры поняли, что события происходят весьма значительные.
Тем не менее, хотя каждый в отдельности понял, что новость сия означает
вовсе не то, что она означает, все вместе сделали вид, будто и представления
не имеют, что она означает. А все потому, что в описываемый период
на языке венгров значило , же,
напротив - , вдобавок эти слова еще не утратили окончательно
своего изначального смысла, и по этой причине не могло быть и общего мнения о
том, что все-таки они означают. Общего мнения венгры придерживались только в
том, чего то или иное слово означать не может.
В самом деле, ведь если слово по какой-то случайности вдруг потеряло бы
свой изначальный смысл, то оно получило бы новый, но это было бы возможно
только в том случае, если бы индивидуальное знание они могли делать общим,
достигая тем самым взаимопонимания. Так что практически все слова в языке
венгров, понимаемые в меру личного знания или общего неведения, всякий раз
означали нечто иное, чем то, что они означали; о значении слов приходилось
догадываться в зависимости от того, кто говорит, или от соотношения
изначального смысла слова с его новым значением. Когда же случалось, что
слово, на первый взгляд, утрачивало свое значение, то есть не поддавалось
интерпретации ни с точки зрения говорящего, ни исходя из первоначального
смысла, то этой нелепости придавали значение еще большее, чем если бы это
слово что-нибудь означало. Слова с неопределенным, не поддающимся
интерпретации смыслом указывали в языке венгров на некую глубинную
человеческую общность, о которой в то время думать не разрешалось. Людям,
думающим на других языках, непременно что-то приходит в голову, даже когда они
ни о чем не думают. Людям же, думающим по-венгерски, выпала историческая
задача, казалось бы неразрешимая: ничто не должно было приходить им на ум не
только когда они ни о чем не думали, но даже когда они что-то думали, им в
голову не должно было приходить ничего такого, что могло бы на что-то их
надоумить.
Конечно, сей необычный способ пользования языком весьма затруднял их
контакты друг с другом, но именно в том-то и заключалось главное правило их
общения: личное знание не должно было становиться общим, и в этом, надо
сказать, они весьма преуспели. За последние полтора века своей истории они
убедились в том, что лишь коллективное неведение может их уберечь от какой бы
то ни было индивидуальной глупости, то есть если они не будут делиться друг с
другом индивидуальным знанием, то и все вместе не совершат никаких таких
глупостей, из-за к
