Библиотека в кармане -зарубежные авторы

         

О'Генри - Джефф Питерс Как Персональный Магнит


О. Генри
Джефф Питерс как персональный магнит
Джефф Питерс делал деньги самыми разнообразными
способами. Этих способов было у него никак не меньше, чем
рецептов для изготовления рисовых блюд у жителей Чарлстона,
штат Южная Каролина.
Больше всего я люблю слушать его рассказы о днях его
молодости, когда он торговал на улицах мазями и порошками от
кашля, жил впроголодь, дружил со всем светом и на последние
медяки играл в орлянку с судьбой.
- Попал я однажды в поселок Рыбачья Гора, в Арканзасе, -
рассказывал он. - На мне был костюм из оленьей шкуры,
мокасины, длинные волосы и перстень с тридцатикаратовым
брильянтом, который я получил от одного актера в Тексаркане.
Не знаю, что он сделал с тем перочинным ножиком, который я
дал ему в обмен на этот перстень.
В то время я был доктор Воф-Ху, знаменитый индейский
целитель. В руках у меня не было ничего, кроме
великолепного снадобья: "Настойки для Воскрешения Больных".
Настойка состояла из живительных трав, случайно открытых
красавицей Та-ква-ла, супругой вождя племени Чокто.
Красавица собирала зелень для украшения национального блюда
- вареной собаки, ежегодно подаваемой во время пляски на
Празднестве Кукурузы, - и наткнулась на эту траву.
В городке, где я был перед этим, дела шли неважно: у
меня оставалось всего пять долларов. Прибыв на Рыбачью
Гору, я пошел в аптеку, и там мне дали взаймы шесть дюжин
восьмиунцевых склянок с пробками. Этикетки и нужные припасы
были у меня в чемодане. Жизнь снова показалась мне
прекрасной, когда я достал себе в гостинице номер, где из
крана текла вода, и бутылки с "Настойкой для Воскрешения
Больных" дюжинами стали выстраиваться передо мной на столе.
- Шарлатанство? Нет, сэр. В склянках была не только
вода. К ней я примешал хинина на два доллара, да на десять
центов анилиновой краски. Много лет спустя, когда я снова
проезжал по тем местам, люди просили меня дать им еще порцию
этого снадобья.
В тот же вечер я нанял тележку и открыл торговлю на
Главной улице. Рыбачья Гора, хоть и называлась Горой, но
была расположена в болотистой, малярийной местности; и я
поставил диагноз, что населению как раз не хватает
легочно-сердечной и противозолотушной микстуры. Настойка
разбиралась так шибко, как мясные бутерброды на
вегетарианском обеде. Я уже продал две дюжины склянок по
пятидесяти центов за штуку, как вдруг почувствовал, что
кто-то тянет меня за фалды. Я знал, что это значит. Быстро
спустившись с тележки, я сунул пять долларов в руку субъекту
с немецкой серебряной звездой на груди.
- Констебль, - говорю я, - какой прекрасный вечер!
А он спрашивает:
- Имеется ли у вас городской патент на право продажи этой
нелегальной бурды, которую вы из любезности зовете
лекарством? Получили ли вы бумагу от города?
- Нет, не получал, - говорю я, - так как я не знал,
что-то город. Если мне удастся найти его завтра, я достану
себе и патент.
- Ну, а до той поры я вынужден прикрыть вашу торговлю, -
говорит полисмен.
Я перестал торговать и, вернувшись в гостиницу, рассказал
хозяину все, что случилось.
- У нас, на Рыбачьей Горе, вам не дадут развернуться, -
сказал он. - Ничего у вас не выйдет. Доктор Хескинс - зять
мэра, единственный доктор на весь город, и власти никогда не
допустят, чтобы какой-то самозванный целитель отбивал у него
практику.
- Да я не занимаюсь медициной, - говорю я. - У меня
патент от управления штата на розничную торговлю, а когда с
меня требуют особое свидетельство от города я беру его, вот
и все.
На с





Содержание раздела