Плант Брайан - Пока Я Жив
Брайан Плант
ПОКА Я ЖИВ...
Перевела с английского Людмила Щекотова.
Отвесная гранитная стена, как и сама жизнь, не прощает ошибок. Ты вынужден
выискивать на ней крохотные впадинки и трещинки, куда можно втиснуть пальцы,
чтобы подтянуться повыше. Иногда природа предоставляет опору для пальцев там,
где это нужно, но бывает, до спасительной трещины не достанешь рукой, и ты
тогда тянешься всем телом или даже совершаешь головоломный бросок над бездной.
Я был в Скалистых горах и карабкался по гранитному обрыву один, без страховки.
Что само по себе удивительно: это я, Ричард Хамби, добровольно штурмую
вершину?.. В прежней жизни я был порядочным трусом, а вот теперь болтаюсь на
кончиках пальцев над пропастью глубиной в 400 футов. Выступ, за который я
уцепился, не шире карандаша, и если пальцы соскользнут, лететь мне до донышка
пропасти. Вы скажете, конечно, что это безумие и отчаянная глупость. Спорить
не стану. Я и сам никогда бы не решился на такое, пока был жив.
Одолев отвесную стену на три четверти, я добрался до такого места, где, по
всей очевидности, не за что было уцепиться. Дожди и ветры почти до блеска
отполировали этот кусок гранита: и прямо над моей головой, и справа, и слева.
Я торчал там, как муха на могильном камне. Можно было, конечно, спуститься
пониже и вновь атаковать скалу по другому маршруту. А можно было и рискнуть.
Двумя часами позже и на тридцать футов выше мне крупно повезло, я выбрался
на узкую естественную полочку, дюймов шести шириной. Какое облегчение. Я уже
начал уставать, в особенности досталось пальцам, будто их долго жевали. Даже
если ты телесно не человек, это еще не значит, что ты не ведаешь усталости.
Физической или умственной.
Я целых десять минут отдыхал на этой полке. С моего насеста было отлично
видно, что до вершины оставалась сотня футов или вроде того. Дальнейший путь
наверх казался несложным, он был усеян множеством трещин, впадинами, полками и
выступами. Самое трудное уже осталось позади, и скоро я буду стоять на
высочайшей точке в окрестностях. Я дотянулся до уступа над головой (он был
довольно широкий, не менее фута) и приступил к финальному восхождению.
На этом уступе, как я тут же обнаружил, находилось большое птичье гнездо,
и неприветливая самка ястреба бдительно оберегала пару птенцов. Как только моя
голова показалась над краем уступа, птица пронзительно вскрикнула и быстро
клюнула меня в руку. Это было не больно, по крайней мере в обычном
человеческом смысле, однако от неожиданности я сильно вздрогнул на скользком
от птичьего помета уступе.
И почувствовал, что свободно падаю в пространстве.
Это мне понравилось. Падая, я сделал себе мысленную заметку, в ближайшее
время испробовать затяжные прыжки с парашютом. Но если падение оказалось
приятным, то приземление меня совсем не впечатлило.
Я не испытываю настоящей боли в том смысле, в каком ее испытывает
человеческое тело при воздействии превышающих его прочность разрушительных
сил. Но это вовсе не означает, что мое механическое тело ничего подобного не
чувствует. При ударе все встроенные в него тактильные сенсоры одномоментно
послали в мой центральный процессор максимальные сигналы, тем самым резко его
перегрузив. Поэтому какое-то время я не мог ясно мыслить, а это, поверьте,
очень неприятно.
Потом я попытался пошевелить конечностями, намереваясь сесть, но из этого
ничего не получилось. Я уже бывал не в лучшей форме, но обычно ухитрялся
дохромать до ремонтной мастерской. Однако не на этот раз. Тепер
