Рихтер-Фрих Эрве - Бессмертные Карлики
Эрве РИХТЕР-ФРИХ
БЕССМЕРТНЫЕ КАРЛИКИ
1. В УТЕСАХ КОРДИЛЬЕР
С крутых утесов Андийских Кордильер [Андийские Кордильеры - то же,
что и Анды], там, где голая пустыня гор сменяется почти непроходимыми
зарослями-мангровами [Мангровы - труднопроходимые леса на затопляемых
приморских и речных низменностях тропических стран. Они состоят
преимущественно из манглей (Rhizophora mangle). Вязкий илистый грунт
мангров отравлен сероводородом, поэтому деревья образуют растущие вверх
воздушные корни, извлекающие кислород из воздуха], шел, хромая, одинокий
путник.
Дойдя до разлога в лесной чаще, он остановился. Безотрадный вид
предстал его взорам. Позади него простиралась мангрова со своей темной
тайной, со своей страшной силой сопротивления. Здесь каждый шаг покупался
усилием. Казалось, земля вооружилась всеми, какие у нее были, способами
защиты против людского нашествия. Там были бездонные трясины мхов, там был
взъерошенный кустарник с колючками, ядовитыми как змеиные зубы. И даже
если бы опытный странник и избегнул этих опасностей, то его подстерегали
всевозможные хищные звери, чтобы поймать его. Пума и оцелот [Оцелот (Felis
pardalis) - дикая кошка размерами свыше 1 метра] шли по его следам и ждали
случая напасть из него. Их уважение к белому человеку велико. И отвага их
не та, что встречается у их родственников в Азии или в Африке. Но одинокий
старик, который, шатаясь, подвигался вперед, выказывал несомненные
признаки слабости. Большой факао, - лесной нож, - правда, лежал еще в его
руке, но пальцы еле держали его. Он подвигался, как машина, завод которой
испортился и трещит ослабевшими пружинами.
Но когда он дошел до этого места, мужество снова как будто воспрянуло
в нем. Там, внизу, его взору открылась громадная степь, простиравшаяся до
самого горизонта, подобная морю, - и на ней жесткая трава пампасов
колыхалась длинными грядами. Однако, не от этого заблестели снова светом
надежды усталые глаза старика. Далеко впереди увидел он длинное спиральное
облако, поднимавшееся над степью. Эта ясная дымка, скользящая в дрожании
солнечного эфира, словно развевавшийся шелковый покров, не была
фата-морганой. Потому что этот столб в сиявшей высоте сопровождал человека
с тех же давних времен, когда и дарвинова обезьяна лишилась своего хвоста
и произвела себя в цари вселенной.
Старый человек не был новичком. Он не закричал от радости. Он не
возликовал и не ринулся вперед за помощью, которая могла бы спасти от
уничтожения его старое изможденное тело. Нет, - он выбрал себе камень и
сел на него только тогда, когда удостоверился, что ни одна змея урутус не
устроила под ним своего логовища. После этого он взял свою дорожную флягу
и опорожнил ее, глотая в то же время хинин пилюлю за пилюлей. Затем он
нашел несколько темных орехов и стал жевать их.
Солнце стояло в зените и жгло со всей тропической яростью. Воздух как
будто высекал искры в густых и сухих зарослях. Так, по крайней мере,
казалось одинокому старцу.
Это и на самом деле был старый человек. Его спина была сгорблена, а
жажда и голод изглодали мускулы его лица почти до черепа. Волосы и борода
висели жидкими спутанными прядями и составляли странное обрамление его
черт с кожей, сухой, как у мумии. Но ввалившиеся глаза еще горели глубоким
огнем. Была ли то лихорадка, которая в течение целых месяцев бушевала в
его крови во время путешествия на юг? Или, быть может, хинин зажег новую
искру жизни в его слабом, смертельно усталом теле? Трудно было сказать,
но, должно бы
