Роб-Грийе А - Каждый Писатель Идет Своим Путем И Проходит Его До Конца
Ален Роб-Грийе
"Каждый писатель идет своим путем и проходит его до конца"
Интервью еженедельнику "Фигаро литтерер".
Перевод с французского И. Радченко
"Фигаро литтерер". Существует парадокс: Алена Роб-Грийе знают все, хотя
мало кто читает. Не так ли?
Ален Роб-Грийе. Энди Уорхол говорил: "Я известен в основном своей
известностью". Что-то похожее и со мной, однако не будем преувеличивать: я
могу жить на свои гонорары. Вопреки легенде, мои книги написаны не для
филологических факультетов. В сущности, они написаны для меня самого.
- Вы уже тридцать лет являетесь объектом исследований: не кажется ли вам,
что вы превращаетесь в ископаемое?
- Скажите по совести, разве я похож на ископаемое? Я динозавр, это верно,
но вполне твердо стоящий на лапах...
- На чем основана ваша известность, если вас мало читают?
- Известность я приобрел очень быстро, а читать меня стали довольно
поздно. И стали именно потому, что я был знаменит. Длинные статьи в прессе
объясняли, что читать меня невозможно, да так назойливо, что люди в конце
концов заволновались. Тем более что вокруг меня собралась целая группа
нестандартных писателей. Они не составляли школы, но писали книги, которые
критика не признавала настоящими романами, а потому замалчивала. Когда Жером
Линдон и я объединили этих писателей под синей звездочкой издательства
"Минюи", создалось впечатление литературной школы. Как известно, больше всего
художественных течений - музыкальных, литературных, живописных и прочих -
рождается в Париже. Кокто говаривал: "Самое сложное здесь - это пережить моду
на себя". Мы очень быстро вошли в моду, оттого что образовали группу
романистов с репутацией нечитаемых. Мы писали трудные для понимания тексты, в
них почва словно бы уходила из-под ног.
- Не было ли ваше объединение своего рода литературным маркетингом?
- А что вы имеете против маркетинга? Не забывайте, что я был не только
писателем, но еще и издателем. Оформление книги - это уже маркетинг. В
"Зависти" всего два действующих лица, но в аннотации на четвертой странице
обложки сказано: "Рассказчик - муж, выслеживающий свою жену..." - таким
образом вводится третий персонаж, невидимый, но важный. Это своеобразный ключ,
весьма полезный для критиков. С одной стороны, мне говорят, что я пишу не для
широкой публики, а для интеллектуальной элиты, с другой - упрекают в том, что
я занимаюсь маркетингом!
- Нередко можно услышать из уст лицеистов и студентов: Роб-Грийе отбил у
нас охоту читать...
- Помнится, некоторые писатели даже уверяли, что "новый роман" отбил у них
охоту писать. Когда потом они все-таки стали издавать свои сочинения, все
сказали: лучше бы они и дальше молчали.
- "Новый роман" обвиняли еще и в литературном терроризме...
- Было дело. Но такой терроризм - тоже элемент маркетинга. Я думаю, что
писатель должен говорить то, что у него назрело. И даже в своем безумии
заходить так далеко, как может. "Новый роман" оказал положительное воздействие
на писателей, которых я объединил, тем, что заставил Клода Симона писать
по-своему, а Маргерит Дюрас - по-своему. Они раскрепостились. Раскрылись до
конца. И еще одно. Ведущие критики в те годы очень мало читали зарубежную
литературу. Они имели смутное представление о существовании Кафки, Джойса,
Фолкнера или Борхеса, но не считали их настоящими писателями. Настоящими
писателями были французы: Мориак, Монтерлан, Моруа, Мальро, на худой конец...
На таком фоне мы выглядели инопланетянами. Изготовив свои несъедобные изделия,
