Роббинз Гарольд - Наследники
НАСЛЕДНИКИ
Гарольд РОББИНС
Анонс
Три поколения американских писателей считают Гарольда Роббинса своим учителем. В 50, 60 и 70-х годах этот писатель был главным законодателем моды в американской литературе.
Каждый новый его роман вызывал огромнейший резонанс в обществе.
31 МАЯ
УТРО
Я пил третью чашку кофе, когда зазвонил телефон. И никак не отреагировал. Пусть звонит.
Когда ждешь звонка три года, тридцать секунд ничего не решают.
Я вновь наполнил чашку, посмотрел, высоко ли поднялось солнце, взглянул на окно блондинки, что жила в соседнем доме, на асфальтовую ленту Стрип.
Солнце только выползло из-за холма, блондинка спала, по Стрип одиноко катилась патрульная машина. Не находя иного занятия, я взял трубку.
- Доброе утро, Сэм.
Последовала пауза, заполненная лишь тяжелым дыханием на другом конце провода.
- Как ты узнал, что это я?
- Тут привыкли спать допоздна. Никто не встает до десяти утра.
- Я не смог заснуть, - признал он. - Прилетел вчера вечером и все еще бодрствую. Живу по нью-йоркскому времени.
- Я тебя понимаю.
- Чем занят? - поинтересовался он.
- Сижу. Пью кофе.
- Как насчет того, чтобы приехать ко мне? Позавтракаем вместе?
- Я не завтракаю, Сэм. Тебе это известно.
- Я тоже, - пробурчал он. - И ты это хорошо знаешь. Но я не могу спать. И хочу поговорить с тобой.
- Я у телефона.
- Полжизни я провел на телефоне. Я хочу говорить с тобой лицом к лицу, - вновь тяжелое дыхание в трубке. - Вот что я тебе скажу. Приезжай ко мне, и мы отправимся на прогулку.
Я даже готов рискнуть своей шеей и сесть в твою новую машину, которая разгоняется, если верить газетам, до двухсот двадцати миль в час.
- А почему бы тебе не прогуляться одному?
- Не хочу. По двум причинам. Во-первых, калифорнийские водители ездят как сумасшедшие, и я их боюсь.
А во-вторых, мне надобно поговорить с тобой.
- Хорошо, - помявшись, согласился я. - Я подъеду К твоему отелю.
- Через четверть часа. Я должен позвонить в Нью-Йорк.
Я положил трубку на рычаг и поднялся в спальню.
Осторожно открыл дверь, переступил порог. В густом полумраке - плотно затянутые шторы не пропускали и лучика - я разглядел, что Китаяночка еще спит. Обнаженная, она лежала поверх простыни на животе, вытянув руки вперед, словно собиралась прыгать с вышки.
Длинные волосы укрывали ей спину, как одеяло.
Я приблизился к кровати, вгляделся в Китаяночку.
Она лежала недвижно, я едва улавливал ее дыхание. В спальне стоял запах ночных утех, пьянящий, как старое вино. Я положил руку на ее маленькую, крепкую, будто мраморную, ягодицу.
Она буквально вжалась в матрас, а от ее тела полыхнуло огнем.
Заговорила она, не отнимая лица от подушки.
- Что ты со мной делаешь, Стив? Я млею от одного твоего прикосновения.
Я убрал руку и прошел в ванную. А когда вернулся в спальню пятнадцать минут спустя, она уже сидела на кровати.
- Ты оделся. Это несправедливо. Я же жду тебя.
- Извини, Китаяночка. У меня деловая встреча.
- Ты можешь и опоздать. Иди ко мне.
Я не ответил. Пересек спальню, достал из стенного шкафа свитер, надел его.
- Я скажу тебе древнюю китайскую присказку. День, который начинается с любовных ласк, принесет только радость.
Я рассмеялся.
- Что тут смешного? Впервые я слышу от тебя "нет".
- Такое должно было случиться, Китаяночка.
- И перестань называть меня Китаяночкой. У меня есть имя, и ты его знаешь.
Я посмотрел на нее. На лице отразилась злость, которой не было мгновеньем раньше.
- Остынь, Китаяночка. Даже я не могу поверить, что кого-то могут называть Мэри Эппл
