Саймак Клиффорд Дональд - Всякая Плоть - Трава
Клиффорд Саймак.
Всякая плоть - трава
Перевела с английского Нора Галь
1
Когда я выехал из нашего городишка и повернул на шоссе, позади
оказался грузовик. Этакая тяжелая громадина с прицепом, и неслась она во
весь дух. Шоссе здесь срезает угол городка, и скорость разрешается не
больше сорока пяти миль в час, но в такую рань, понятно, никто не станет
обращать внимание на дорожные знаки.
Впрочем, я тотчас забыл о грузовике. Примерно через милю, у "Стоянки
Джонни", надо было подобрать Элфа Питерсона; он, наверно, уже ждал меня там
со своей рыболовной снастью. Было и ещё о чем подумать: прежде всего
загадочный телефон; и с кем я все-таки говорил? Три разных голоса, но все
какие-то странные, и почему-то казалось - это один и тот же голос так чудно
меняется, он мне даже знаком, только никак не сообразить, кто же это. Затем
Джералд Шервуд - как он сидит у себя в кабинете, где две стены сплошь
заставлены книгами, и рассказывает мне о рабочих чертежах, что непрошеные,
сами собой, возникают у него в голове. И ещё Шкалик Грант - как он меня
заклинал не допустить, чтобы сбросили бомбу. И про полторы тысячи долларов
тоже следовало подумать.
Дорога вела прямо к владениям Шервуда, но дом его на вершине холма
было не разглядеть, он совсем терялся среди вековых дубов, которые
обступали его со всех сторон, огромные и черные в предрассветной мгле.
Глядя на вершину холма, я позабыл и про телефон, и про Джералда
Шервуда, его заставленный книгами кабинет и голову, битком набитую
проектами, и стал думать о Нэнси, - мы когда-то вместе учились в школе и
вот снова встретились после стольких лет. Мне вспомнились те дни, когда мы
с ней были неразлучны и всюду ходили, взявшись за руки, неповторимо гордые
и счастливые - так бывает только раз в жизни, в юности, когда весь мир
молод и первая безоглядная любовь ошеломляет свежестью и новизной.
Передо мною лежало широкое пустынное шоссе, рассчитанное на езду в
четыре ряда, миль через двадцать оно сузится до двухрядного. Сейчас на нем
только и было, что моя машина да тот грузовик, он мчал полным ходом. По
отражению его фар в моем зеркальце я понимал, что он вот-вот меня обгонит.
Я ехал не быстро, места для обгона было вдоволь, наткнуться не на что,
- и вдруг я на что-то наткнулся.
Словно уперся в протянутую поперек дороги полосу очень прочной резины.
Ни стука, ни треска. Просто машина стала замедлять ход, как будто я нажал
на тормоза. Ничего не было видно, и я сперва подумал: что-то стряслось с
машиной - мотор забарахлил, тормоз отказал или ещё что-нибудь неладно. Я
снял ногу с педали, и машина остановилась, а потом стала пятиться -
быстрей, быстрей, точно я и впрямь уткнулся в упругую ленту и она
прогнулась, а теперь расправляется. Завизжали покрышки, запахло резиной;
тогда я выключил мотор - и тотчас машину отбросило назад, да так, что меня
швырнуло на баранку.
Позади яростно взревел клаксон, стоном заскрипели шины, грузовик круто
вильнул в сторону, чтобы не напороться на меня. Он со свистом пронесся
мимо, казалось, шины смачно причмокивают, всасывая в себя шоссе, и огромная
махина свирепо рычит на меня, как на досадную помеху. Он промчался, а моя
машина наконец остановилась на самой обочине.
И тут грузовик налетел на тот же заслон, что и я. Послышалось что-то
вроде негромкого всплеска. Я подумал - пожалуй, грузовик прорвет эту
непонятную преграду, уж очень он был большой, тяжелый, и гнал во всю мочь,
и ещё секунду-другую ничуть не сбавлял скорость. А потом он все-та
